Учебным пособием становилось всё, что попадало в поле твоего зрения: не только книжки, но и банки, пакеты, коробки с надписями. Так в первом "писальном" блокноте появилось длинное и трудное: "Фотоаппарат". А потом ты попросил показать тебе, как пишутся слова "мама" и "Антон".
Ты учился писать… Порой, измучившись над какой-нибудь буквой, разражался слезами. Плакал горько, взахлёб, как от обиды, и я напрасно пыталась утешить тебя.
– Не огорчайся, ты ведь ещё маленький, подрастёшь – научишься.
– Мне надо сейчас! – говорил ты сквозь слёзы.
– Зачем тебе так рано уметь писать?
– Мне – надо! – с недетской убеждённостью повторял ты.
– Мне надо!
В голосе твоём звучали отчаянье и вызов. И недоумение: как же это я не понимаю таких простых, очевидных вещей? Всхлипнув, ты вновь брался за карандаш…
И хотя ты не мог объяснить, зачем это тебе, но, видя, с каким упорством преодолеваешь ты своё неумение, видя, какой страстью горят твои глаза, я поняла: тебе действительно надо. Не когда-нибудь, не потом – сейчас.
* * *
Стихи ты начал сочинять в два года. Ты обожал рифмовать, любил играть словами, вся наша жизнь была расцвечена твоими стишками и песенками… Видя, что я оборвала с ромашки лепестки, сказал со вздохом и укоризной:
– Ромашка
по имени бедняжка!
Глядя в окно на полыхающее небо, воскликнул:
– Закат – циферблат!
Развернул подаренную конфету и пришёл в восторг от фантика! Конфета называлась «Кара-Кум», и на фантике были нарисованы верблюды.
– Мама, слушай стишок!
Рыжий верблюд,
Белый верблюд,
Серый верблюд…
Чёрный Кара-Кум!
– Здорово! – говорю я. Потому что действительно здорово!
А на моё: «Сынок, неужели твой язычок не устал говорить с утра до вечера?», ты засмеялся и ответил стишком:
– Язычки – сверчки!
Качаясь на качелях, громко напевал:
– Слушай, мама, стихи про разные деревья!
Сосна
по имени весна.
Ива
по имени грива.
Ива
по имени красива.
Клён
по имени силён.
Рябинка
по имени чаинка.
Каштан
по имени чемодан.
Ольха
по имени ха-ха-ха!
Берёзка
по имени слёзка.
Осинка
по имени свинка.
Шиповник
по имени вторник…
Идём домой тёмными аллеями. Вокруг сугробы, тьма и ни души… И этот вечер навсегда остаётся в памяти, благодаря твоему стихотворению, которое ты произносишь громко и торжественно:
– Ночь и зима!
Зима – и ночь!
Ты сочинял стихи совершенно осознанно. Всегда спрашивал меня:
– Ну, как тебе мой стишок?
– Замечательно! – искренне говорила я.
Я была тебе благодарна. Твои стихи и песенки возвращали мне вкус слова, краски жизни. Спасибо тебе, сынок!
В ту пору у меня было два любимых поэта: Людмила Окназова и ты. Правда-правда!