— Я Нострадамус! — сумел произнести он. — Инквизиция… Епископ… Яд… Рвота… Боль в сердце… Врача!
И тут же потерял сознание. Он не слышал, как издатель, а потом и спешно вызванный врач хлопотали вокруг него.
Мишель лежал в оцепенении. Сначала он оставался в доме Керве, затем его доставили в деревню, куда не могла дотянуться рука епископа. Там, на хуторе, владельцами которого были родственники издателя, агония прекратилась.
В яростном круговороте рождалась спираль, ось которой вращалась в бесконечности. Возникали рои галактик, и видны были танцующие планеты. Мост от Меркурия до Трансплутона соединял Солнечную систему с другими планетами.
Нострадамус увидел, как рука об руку сквозь десятизвучие проходила обнаженная чета. Время текло беззвучным потоком, и второе тысячелетие перешло в третье. Оно еще отсчитывалось от Рождества Христова, хотя в течение веков христианский гвоздь стал значительно более хрупким. Предстоял межпланетный полет, что оказалось возможно благодаря прекращению войн между народами. Подобно свадебному шлейфу, завис над землей огненный хвост, а затем вновь устремился во Вселенную. Целью полета для мужчин и женщин в космическом корабле был Марс. Когда корабль прибыл туда, под красно-бурыми облаками обнаружилась живая зелень. Едва были познаны параболические законы тяготения, как началась эпоха удивительных открытий.
В мозгу Мишеля всплыла фраза: «Когда люди начали умножаться на Земле и родились у них дочери, тогда сыны Неба увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жены, какую кто избрал».
В В мозгу Нострадамуса раздались скрежещущие звуки. Человеческая история для него становилась все более зримой, слышной и принимала облик взаимного круговорота.
От поколения к поколению человечество проникало в изучение спиралей галактики. Мишель увидел никогда не виданные прежде существа. Он ощущал поистине безграничный расцвет человеческой мысли…
Но далекие картины вдруг поблекли и стерлись.
* * *
Ясновидца била дрожь. Он снова оказался в плену реального бытия, с трудом открыл глаза. Как в тумане перед его глазами всплыли очертания мужчины. Нострадамус еле слышал слова Жака Керве:
— Ты выдержал… Слава Богу… Ты устоял против яда!
— Человечество когда-нибудь растопчет все змеиные языки… — пробормотал Мишель, после чего почувствовал, как боль окончательно отпустила. Окрепшим голосом он спросил:
— Где я?
Жак сообщил ему название деревни и добавил:
— Почти уже неделя, как тебя доставили сюда. До Парижа час езды. Врач, которого я вызвал, в первый день не отходил от твоей постели ни на минуту. Только позавчера он поверил в то, что поставит тебя на ноги. С тех пор я и моя племянница бессменно дежурим у постели. Все время держим наготове оседланную лошадь. Если тебе вдруг станет хуже, тут же пошлем за врачом.