— Так ведь честь и хвала: без образования, а такие крутые, что сразу чуть ли не в лауреаты такого… О! — воскликнула Таня, не закончив мысли, и Дэн обернулся, заложив пальцем страницу журнала.
В дверном проеме кухни неуклюже мыкался рыцарь, блистал фольгой, как начищенным серебром, что-то безрадостно бубнил в картонный шлем и разводил руками.
— Никита, подними забрало, — меланхолично посоветовал Нодар и заткнул кинжал за пояс.
Никита нащупал картонную крышку, робко поднял ее двумя пальцами и заворчал как старый дед:
— Я все время боюсь, что эта штука развалится. Я иду, а она шуршит, поскрипывает и потрескивает. И вид у меня глупее некуда, вам не кажется, дамы и господа?
— Не кажется! — воскликнула Даша, а Таня за чашкой, которую не выпускала из рук, растянула свою насмешливую улыбку. — Не кажется! — настаивала Дашка. — Отлично выглядишь! На сто баксов! И ничего не развалится — там такой клей! Камни склеивает.
— Ты меня успокоила, — проворчал Никита и захлопнул забрало — выпукло склеенную блестящую картонку с длинными вертикальными прорезями, захлопнул, чтобы скрыть недовольство во взоре. Черт знает во что его опять втянули. Дурдом, чего и ждать. Иди теперь куда-то кого-то развлекать, задыхайся под картоном.
— Ребята, уже совсем пора! — завопила Дашка и перекусила нитку у Таниного плеча. — Одеваемся и бежим! Дети, ангелочки, гномики, снежинки! Одеваемся — и вперед! Опоздаем, солнышки! Никита, надевай куртку прямо на латы! Ничего им не сделается! Нодар, что ты спишь?! Дэн, прикрой свою бороду дедморозовской, не забудь, пожалуйста!
И все завертелось-закружилось по Дашкиному хотению и велению, замелькали шапки и варежки, разлетались по хозяевам сапожки, захлопали двери, из дверей вылетали черти и ангелы, звездные мальчики и феи, бабочки и жуки, коты и медведь, и взбудораженная толпа через велосипедный тоннель высыпала на площадку. И Никита, который плохо видел сквозь постоянно падающее забрало, столкнулся там с каким-то поспешающим навстречу Дедом Морозом. Дед Мороз был точно не Дэн, потому что синий, а не красный, но хрюкнул при столкновении на удивление знакомо. Деда Мороза следовало, как говорится, разъяснить, и Никита поймал его за пышную бороду, оттянул ее за резинку рыцарской рукою и под бородой узнал… Сашку, старого своего купчинского кореша, с которым не виделся с тех пор, как топили они у Петропавловки почившего Перегринуса Четвертого породы бассет.
— Сашка! — вскричал Никитушка, неожиданно обрадованный.
«Бу-бу!» — услышал Сашка, перепуганный хулиганскими действиями рыцаря, и заголосил на всю лестницу: