До того как Дамьетта была сдана, на наши суда прибыла королева со всеми своими приближенными, которые были в городе, – за исключением больных. Сарацины были связаны клятвой обеспечить им безопасность, но они их всех перебили.
Машины короля, которые они также обязались сохранить, были разбиты на куски. Что же до солонины, которую они должны были сохранить для нас, вся она была уничтожена, поскольку сарацины не едят свинины. Остатки машин сарацины сложили в одну кучу, солонину – в другую, трупы свалили в третью и все это подожгли. Огромное пламя горело всю пятницу, субботу и воскресенье.
Король и все мы должны были получить свободу на рассвете, но сарацины держали нас до самого заката. Все это время у нас не было еды; не показывались и эмиры, которые все это время спорили друг с другом. <…>
Но Господь, который не забывает преданных Ему, сделал так, что к закату солнца все же было принято решение освободить нас. Так что нас привели обратно, и наши четыре галеры пристали к берегу. Мы потребовали, чтобы нам разрешили идти, но сарацины сказали, что не отпустят нас, пока мы не поедим: «Наши эмиры будут пристыжены, если вы покинете тюрьму голодными».
Так что нам принесли еду, и мы поели. Еда, которую они дали нам, состояла из сырных лепешек, высушенных на солнце, чтобы в них не завелись насекомые, и из крутых яиц, сваренных три или четыре дня назад, скорлупа которых в нашу честь была окрашена в разные цвета.
После того как нас свели на берег, мы отправились встретиться с королем, которого привели к реке из шатра, где он содержался. Добрых двадцать тысяч сарацин с саблями в руках следовали за ним по пятам. На реке прямо перед королем стояла генуэзская галера, на борту которой, казалось, был только один человек. Едва только увидев на берегу реки короля, он свистнул. Из трюма галеры высыпали восемьдесят арбалетчиков, все в полном вооружении, с натянутыми арбалетами, и в мгновение ока в желобках появились стрелы. При виде их сарацины кинулись бежать, как стадо овец, и при короле осталось не больше двух или трех человек.
С галеры на берег был спущен трап, чтобы его величество мог подняться на борт. С ним оказались его брат граф д’Анжу, Жоффруа де Саржине, Филипп де Немур, Анри дю Мец, маршал Франции, и я. Граф де Пуатье оставался в заключении, пока король не выплатил сарацинам двести тысяч ливров выкупа.
Подготовка к выплате выкупа сарацинам началась в субботу утром. Чтобы сосчитать монеты, которые отмерялись по весу, потребовался весь этот день и следующий до вечера, и на каждую чашку весов ложилось до десяти тысяч ливров. Примерно к шести часам вечера воскресенья люди короля, которые взвешивали монеты, послали сказать ему, что до окончательной суммы не хватает добрых тридцати тысяч ливров. В то время с королем были только граф д’Анжу, маршал Франции и я. Все остальные не покладая рук считали деньги для выкупа.