Конечно же изменит, и еще как! — подумала Элизабет. Уж кому, как не ей, знать, что он сумеет взять ее, стоит им оказаться в одной постели. Да она и сама не сможет противиться ласкам, которые он пустит в ход. Нет, не стоит даже близко подпускать его к себе. Ничего хорошего ей это не сулит.
— Повторяю, или ты спишь в гостиной, или уезжаешь, — твердо произнесла женщина.
— Согласен, — ответил тот.
И это ее мгновенно насторожило. Не в привычках Грега было так быстро сдаваться.
На улице было темно, холодно и вовсю мело. Грегу понадобилось минут пять, чтобы отыскать машину и взять из нее дипломат. Правда, по просьбе Элизабет еще пришлось загнать пикап в гараж, запереть ворота и включить сигнализацию.
Возвращаясь, Грег в какой-то момент даже испугался, что сошел с тропы и уходит от дома. Выручила тускло мерцающая в снежной замяти внешняя подсветка. Что ж, неудивительно, при такой метели легко сбиться с пути, и это может стоить жизни. Он ощутил нечто вроде благоговейного ужаса перед разбушевавшейся стихией, которая нагрянула откуда-то из арктических просторов, накрыв собой лесистые холмы Вермонта.
Оказавшись наконец на ступеньках дома, он ввалился в прихожую и поспешно захлопнул дверь, чтобы беснующаяся непогода не намела вслед за ним целый сугроб.
— Давай я тебе помогу, — предложила Элизабет и, стянув с него пальто и шапку, поочередно встряхнула их, сбросив на пол комья снега. — Иди в гостиную, грейся, я зажгла камин.
Грег с благодарностью кивнул. Ему приятно было, что за ним ухаживают, и он ощутил себя этаким первобытным охотником, вернувшимся наконец к подруге в пещеру. Правда, его добычей был не косматый мамонт, а самый что ни на есть банальный дипломат с документами.
Грег прошел в гостиную, скинул ботинки и прилег на диван, подложив под голову маленькую подушку. Наверняка сказывалась разница во времени, от этого и мысли становились вязкими, и глаза слипались. Что ж, пока все не так уж и плохо, подумалось ему. Его оставили в доме, тут тепло, уютно… На этом оценка ситуации была прервана, поскольку он провалился в глубокий, спокойный сон…
Так что Элизабет, заглянув в гостиную, застала его уже спящим. Она устроилась в кресле у догоравшего камина, откуда хорошо было видно лицо мужа. Вид у того был усталый. Слишком рьяно отдается работе, подумала женщина, так нельзя. Вот уже год он трудился без отпуска, как заведенный, не зная ни сна ни отдыха. Но при этом никогда не жаловался и вообще избегал с ней разговоров на эту тему.
Странно, а ведь когда-то они могли часами болтать о чем угодно. Но в последнее время, и Элизабет это чувствовала особенно остро, между ними словно выросла каменная стена. Впрочем, скорее всего его молчание было связано не с враждебностью и не с безразличием, а с самой обыкновенной усталостью. Поэтому ему иногда не только говорить, а даже пальцем пошевелить не хотелось. Силы оставались разве что на работу да на эти, увы, безуспешные попытки сделать ей ребенка.