Когда норвежский фонд отказался от акций Lockheed Martin, его примеру последовали и другие инвесторы, что стало неприятной новостью для производителя оружия. Представьте, какая мощная волна прокатится по кабинетам топ-менеджеров и советам директоров, если компанию с плохим корпоративным управлением внесет в черный список фонд ведущего национального университета или фонд, носящий имя одного из богатейших и известнейших людей в мире. И представьте, какой будет эффект, если Фонд Гейтсов или эндаумент Гарвардского университета, а еще лучше они оба открыто осудят компенсационные пакеты Боба Нарделли, Джона Сноу или Генри Маккиннелла (список можно продолжать).
Практику начисления генеральным директорам колоссальных, неоправданных вознаграждений не изменит ни информационная прозрачность, ни создание независимых комитетов по вознаграждениям. Консультантов по-прежнему будут нанимать за заоблачные гонорары, и они по-прежнему будут искусно отбирать «компании с аналогичными показателями», чтобы доказать «нормальность» максимального вознаграждения для своих клиентов и максимального гонорара для себя. Нравится нам это или нет, но так делаются дела в корпоративном мире. Меня самого столько раз не выбирали членом комитетов по вознаграждениям, видимо, потому, что считали слишком независимым. Реформа системы вознаграждений будет возможна, только если самые крупные акционеры — для начала всего два или три — потребуют по-новому взглянуть на систему.
Представьте, как другие институциональные инвесторы присоединятся к такой акции и как это оживит акционерный активизм. Британский медицинский журнал Lancet был совершенно прав, когда в начале 2007 года писал в редакционной статье: «Хотя наивно было бы предполагать, что действия одного инвестора, пусть даже такого крупного, как Фонд Гейтсов, могут существенно изменить сложившуюся ситуацию, массовое движение инвесторов — будь это акционеры, пенсионные или крупные благотворительные фонды, сможет многое сделать для того, чтобы улучшить корпоративное управление и политику».
Никто, я думаю, не смог бы противостоять такой позиции. Эффект был бы впечатляющим. Он мог бы изменить корпоративную Америку. Не хватает только желания. «Благородные» должны стать «сильными», а этого еще не произошло. Почему? Почему в мире вульгарной алчности, в эпоху бесстыдно высоких заработков генеральных директоров умные люди, доказавшие свое умение анализировать, взявшие на себя обязательство работать на благо общества, не берутся за это трудное дело?
Мне кажется, что ответ может подсказать старый анекдот. Два экономиста идут по улице. Один замечает на тротуаре стодолларовую купюру и нагибается, чтобы ее поднять. Другой его одергивает: «Не будь смешным! Если бы это были настоящие 100 долларов, кто-нибудь их бы давно подобрал».