Катастрофа отменяется (Асанов) - страница 189

— Да, конечно встретимся! — подтвердил Тимохов.

Галина услышала в его словах что-то понятное лишь ей одной, потому что горячо заговорила снова:

— А какая это женщина! Вы только подумайте, ведь она сама вела почти всю разведку! Ну конечно, подпольщики помогали нам, но она даже военную разведку вела! И какой человек! — Голос ее вдруг погас, как будто все ее мужество исчезло. Она оперлась на руку Тимохова, почти прошептала: — Идемте, товарищ майор, идемте! — И с трудом, как только перенесшая тяжкую болезнь, зашагала к открытой двери.

А по коридору вслед им доносились тихие слова любви, благодарности судьбе и удивления счастью, которое бывает возможно даже среди бед, боли и горя войны. К голосу Суслова уже добавился слабый, едва слышный голос женщины, и это был голос жизни, противостоящий войне и смерти.

Москва — Малеевка

1944—1963

Подполковник Масленников строго придерживался мнения, что женщинам не место в армии, особенно в действующей.

— Не женское это дело — воевать, — убежденно говорил он.

И не удивительно, что в возглавляемом им отделе разведки не было ни одной женщины. Даже за пишущими машинками здесь восседали усатые старшины, а почтой ведал высокий широкоплечий и малоразговорчивый фельдъегерь.

В первый период войны это, пожалуй, было оправдано. Когда случалось, что через оборонительный рубеж прорывались вражеские танки, отдел Масленникова немедленно превращался в боевое подразделение, вступал в бой и частенько выручал штаб из беды. Все работники отдела хорошо знали различные виды оружия: метко стреляли из винтовок, автоматов, противотанковых ружей, уничтожали гитлеровцев и их технику гранатами, а при особой нужде становились и пушкарями, тем более что при прорывах противника вести огонь чаще всего приходилось прямой наводкой.

Но теперь шел четвертый год войны, и в подобное положение попадали лишь штабы немецких войск. Тем не менее точка зрения подполковника Масленникова на женщин-военнослужащих не менялась.

Сам он отдал разведывательной работе всю свою сознательную жизнь, лет этак двадцать пять. И все эти годы, едва заслышав о какой-нибудь неудаче у товарищей по отделу, не без сарказма повторял известную французскую поговорку: «Cherchez la femme!»

У него лично неудач не случалось. Разве что незначительные. Репутация опытного разведчика установилась за ним давным-давно. Никто из сослуживцев уже и не помнил, с чего она началась. Да и служили с ним теперь люди молодые, не очень оперенные.

Докладывая о результатах какой-нибудь операции по начальству или делясь опытом с молодыми сотрудниками, полковник заканчивал свою речь всегда одинаково: