— А я веду спасательные работы… — ответил капитан.
— Я тебя обязательно разыщу, как только вырвусь отсюда. Зайдем ко мне на минутку! — Она торопливо взяла капитана под руку и прошла в свою комнату.
Чердынцев заметил, как переглядывались гляциологи, помогавшие укладывать детей на отдых. Хорошо еще, что они не смотрели на Чердынцева…
Он медленно спускался к причалу, когда его догнал Малышев. Вид у него был растерянный, встревоженный.
— Простите, что задержал вас, Александр Николаевич! — он сбежал к своей амфибии. — Будьте здоровы! — И сразу обратился к солдату: — Севостьянов, наденьте шинель, а то простудитесь!
Чердынцев отвязал от вбитой в лед пешни якорную цепь.
— Откуда вы знаете Тамару Константиновну? — спросил он нарочито безразличным тоном.
— Это моя жена! — с какой-то подавленной страстностью ответил капитан, отталкивая амфибию от ледяного припая.
Мотор сразу застрелял, словно капитан хотел заглушить новый вопрос Чердынцева.
Амфибия развернулась, все убыстряя ход. Чердынцев видел только спину Малышева да обращенное к станции лицо солдата, махавшего кому-то рукой. Чердынцев оглянулся. На ступенях дома и в окнах стояли малыши и две женщины, размахивавшие платками вслед уходящему суденышку. Он отыскал взглядом окно комнаты, в которой жила Волошина. Оно было зашторено, но ему показалось, что штора чуть шевельнулась. Он с трудом отвел взгляд. Ведь она могла видеть и его, а не только уходящее суденышко…