Антону страшно хотелось вмешаться и показать, какой он шибзик, но сдержался, сжав кулаки до боли в суставах. Нужно разузнать как можно больше неизвестной ранее информации. Сашок продолжал, продолжая смотреть на девчонок, и не обращая внимания на то, что делается за плечами.
– Мы с ней на дне рождения Анастасии Павловны недавно были, так этот ее бывший все вокруг вертелся, видимо, решил, что погорячился, и вернуть ее решил. Хотя рядом с ним такая игрушечка болталась, закачаешься! Но он всё на мою девчонку пялился. Мне так ему врезать хотелось, чтобы запомнил, но он такой слизняк…
Тут Антон не выдержал. Сделав шаг в комнату, резко повернул его за плечо смазливой мордой к себе. Тот немедленно узнал соперника и побледнел. Но не струсил, как ожидал Антон. Мило прокомментировал его появление:
– Как говорится, не поминай черта… А вот и сам слизняк на пороге!
Антон немедленно взял его за воротник рубашки, а Сашок оглянулся на испуганно замерших девчонок и скомандовал:
– А ну, малышки, брысь отсюда! – и, злорадно посмотрев противнику в горящие гневом глаза, предложил, – а мы тут ласково потолкуем!
Девушки тут же выскочили из комнаты, и Антон получил чувствительный удар в живот. Он тут же дал сдачи, и оба рухнули на диван, – в малюсенькой комнате негде было разойтись.
Тут в комнату залетела донельзя разозленная хозяйка.
– А ну, прекратите! Идите-ка вы, парочка любителей ломать чужую мебель, куда подальше! И поскорее!
Антон отпустил Сашку и виновато встал перед девушкой.
– Нам надо поговорить!
– Нет, ошибаешься! Поговорить надо тебе, а вовсе не мне. Мне до тебя никакого дела нет. Но, если очень хочется, можешь письмо написать. На трех листах с вступлением, главной частью и заключением. Так, как в школе учили!
Сашок глумливо добавил:
– А что, пойдем выйдем! А говорить будешь потом, если сможешь!
Кровь взыграла, Антон дернул болтуна за воротник и выволок на лестницу. Сбежали вниз и отошли подальше от дома, чтобы никто не мешал.
Сашок бестолково кинулся на соперника, но Антон, хладнокровно сделав обманное движение, заломил ему руку и уронил на колени.
– Ну, что? Еще будешь ерунду пороть, защитник слабых и угнетенных? И учти, я из семьи потомственных военных, и такие приемчики знаю, от которых ты поседеешь прежде времени. Еще показать, или поумнел уже?
Сашка, почти теряя сознание от жгучей боли, несколько отошел от охватившей его ненависти и злобы, и прошипел сквозь зубы:
– Ладно, хватит!
Антон отпустил его, но бдительности не терял. У такого хватит совести и в спину ударить. Противник, тряся вывернутой рукой, стараясь утишить боль, мрачно сказал: