- Подойди, рассмотри, он тебя всё равно не заметит, - отец подтолкнул мальчика в спину. Тыгрынкээв подошел ближе и вскрикнул, отстраняясь - большой бледно-розовый цветок рос в голове Эквургына, мясистые красные корни которого, разветвляясь и бледнея, опутывали всё его тело. Неощутимый ветер всё так же шевелил волоски на шкуре мира, но Тыгрынкээву показалось, что цветок шевелится и сам по себе - пульсирует, двигает корнями, пытаясь плотнее охватить человеческое тело.
- Отец, что это?! - в ужасе спросил Тыгрынкээв.
- Злая вода, - сухо ответил шаман, - так земные люди сделали из нас бывших людей. Для земных людей злая вода - тоже яд, но только луораветлан она подчиняет с первого глотка. Смотри, смотри хорошенько. Он старик, хотя всего на две зимы старше меня - злая вода сделала его таким. Если ты хоть раз её попробуешь, я убью тебя сам в тот же день.
Тыгрынкээв постоял немного, расширившимися от ужаса глазами наблюдая за пульсирующим паразитом, потом быстро шагнул к Эквургыну, обхватил рукой мясистый красный стебель и сильно дернул. Предупреждающий окрик отца запоздал - цветок оторвался у самого корня и остался в руке у мальчика. Старик вздрогнул, встал на колени, выгнулся, неслышно крича, дугой, потом рухнул ничком и остался лежать неподвижно. Тыгрынкээв разжал ладонь, с отвращением посмотрел на обмякший мертвый цветок и бросил его на землю.
- Зря! - сказал отец, - посмотри на него.
Тыгрынкээв присмотрелся к лежащему старику и увидел, что корни, оставшиеся в нем, продолжают пульсировать.
- Злая вода проросла в него, стала с ним одним целым. Можно провести много дней, отделяя корни от его души, и это будет бесполезным делом: если останется хоть самая малая часть корня, она вскоре вырастет обратно. А если, отделяя корни, ты повредишь душу, тело умрёт. Бесполезно, он уже не человек.
Тыгрынкээв беспомощно посмотрел на распростершееся у его ног тело.
- А другие? - спросил он, - а дети? Они же еще не пили злой воды.
- Она проникла в них с его семенем, - сухо сказал отец, - она еще не овладела ими, но этого не миновать. Нашего народа больше нет. Пойдем.
Он развернулся и вышел через стенку яранги наружу.
Тыгрынкээв, поникнув, пошел следом.
Обратный путь он запомнил плохо. Вроде бы они сначала шли до яранги, потом отец кричал ему прямо в уши вроде бы понятные слова, но смысл их от Тыгрынкээва ускользал. А отец тормошил и тряс его, пытаясь что-то объяснить. Что-то надо было Тыгрынкээву сделать, что-то очень важное, но он никак не мог понять, что. Потом, вроде бы, понял. А может, так и нет - не запомнилось.