- О, Калилгу! Двух жирных оленей привел я сюда, ты съешь их, станешь сыт и силен!
Чудище издало шипящий прерывистый звук и заскользило быстрее.
- О, Калилгу! - завопил отец во всё горло, - Блестит чешуя твоя и велик твой рот. Смотри, жирен я сам и сын мой! Съешь нас и станешь сыт и силен!
Тыгрынкээв, услышав такое, вытаращил глаза так, что посмотри на них кто сбоку, не отличил бы - где Калилгу, где Тыгрынкээв. Может, отец головой заболел - не вел же он сына через всю Чукотку, чтобы скормить его этому чудищу? Но увиденное им после заставило Тыгрынкээва на мгновение поверить в то, что умом повредился он сам. Чудище открыло рот так, что в него мог бы телёнок зайти, не пригибаясь, и принялось издавать прерывистые захлебывающиеся звуки. Тыгрынкээв смотрел на это, и чувствовал, как стекают по спине струйки пота и шевелятся волосы под вэчковыном.
Калилгу смеялся.
Хоть Тыгрынкээв и не любил ходить в нижний мир, но необходимость ходить туда возникала у него не раз и не два. И всяких чудищ, чертей и прочих кэле он насмотрелся предостаточно. Видел и невыносимо уродливых и необозримо огромных. Видел существ, почти прекрасных в своем смертоносном совершенстве и существ, не менее опасных, но тошнотворно омерзительных. Но ни одно из этих порождений чуждого мира не вызывало в нём такого нерассуждающего, почти животного ужаса, как хохочущий на снегу Калилгу. Топор выпал из его руки, но он этого даже не заметил.
Из ступора Тыгрынкээва вывел вид отца. Отец, держа в руке нож, спокойным шагом подошел к хохочущему чудовищу, нагнулся и сунул руку с ножом прямо ему в пасть. Тыгрынкээв встрепенулся, подхватил с земли топор и бросился к отцу. Но никакой необходимости в этом уже не было - Калилгу дернулся, изогнулся дугой и упал набок, подняв клубы снежной пыли.
- Отец! - вскрикнул Тыгрынкээв, бросаясь к нему. Добежал до головы Калилгу, держа перед собой топор, обошёл её кругом и наткнулся на отца. Тот спокойно стоял возле белого брюха чудовища и задумчиво его осматривал.
- Чего кричишь? - недовольно сказал он подбежавшему сыну.
Тыгрынкээв посмотрел на невозмутимого отца, на неподвижно лежащего Калилгу и опустил топор.
- Зачем так опасно убивал? Ты знал, что он смеяться будет?
- По-другому не убили бы. Сердце у него маленькое и глубоко внутри - даже китобойным копьем не достать. Мозг от глаз далеко и лоб очень твердый. Через рот его легче всего убить.
Тыгрынкээв вздохнул.
- Теперь что делать будем?
- Желудок у него между плавниками, - сказал отец, протягивая нож, - режь.