- Между... чем? - Тыгрынкээв взял нож, посмотрел на мертвого Калилгу и действительно - под головой чудища торчали в разные стороны не лапы, как ему сначала показалось, а плавники. Да и вообще...
- Откуда знаешь все? Како! Он же... рыба?!
- Как такое может быть? Похож на рыбу, да, - без тени удивления в голосе сказал отец, - а на какую?
Тыгрынкээв сделал два шага назад.
- Гольян! Да, сейчас вижу - гольян. Только большой, будто все гольяны озера в одного собрались. Но почему? Еще он смеялся!
Отец усмехнулся и ткнул рукой в брюхо гигантской рыбины.
- Оттуда и знаю. Разве ты гольяна никогда не потрошил? Солнце садится, сейчас темно совсем будет. Режь!
К удивлению Тыгрынкээва, громадный желудок рыбины был почти пуст: парочка полупереваренных рыбешек среднего размера, какие-то бесформенные ошметки, волокнистые комки чего-то коричневого: видимо, водоросли, тягучая коричневая слизь - и всё.
- Он наверно голодный был, - сказал Тыгрынкээв, вытирая руки об снег.
Отец согласно кивнул:
- Очень большой стал - плохо. Скоро бы на берег выходить начал - людей искать, оленей. Вовремя я его убил.
Присел перед извлеченной из желудка рыбины дурно пахнущей массой, поворошил её рукой, пропустил между пальцев кусок чего-то мягкого.
- Что ты ищешь? - спросил Тыгрынкээв.
- Не знаю, - Отец вздохнул, - наверное, кость. Небольшую. Такую, чтобы её крупный гольян мог проглотить.
Вытер руки, встал.
- Надо дрова рубить, костер жечь. Темнеет, так не найдем.
Тыгрынкээв не двинулся с места.
- Кость? Он её переварил давно...
- Керек. Не переварил. Это не просто кость, это гыргыр .
- О! - Тыгрынкээв полез за пазуху, - тогда по-другому надо.
Достал череп, надел на голову. В мире людей солнце уже давно скрылось за горизонтом, и тушу Калилгу поглотил мрак, но в мире духов солнца никогда не было. В мире духов всегда был день - тусклый, серый, но день. Тыгрынкээв осмотрел лежащую на боку громадную рыбу, потом раздвинул руками разрез на брюхе, заглянул внутрь и сразу увидел искомое - что-то светилось тяжелым красным светом в задней стенке желудка. Тыгрынкээв обхватил предмет пальцами и вздрогнул - ощущение недоброго чужого внимания охватило его. Ветер иномирья словно стих на мгновение, на мгновение замерло вечное движение вокруг шамана, замер и он сам. Низким шёпотом кто-то сказал фразу на незнакомом языке, неуловимо быстро пробежали по округе легкие тени, и ветер - нормальный ветер нормального мира - так сильно дунул ему в спину, что рогатая маска упала с его лица и Тыгрынкээв, с испуганным вскриком, сел на испачканный снег.