- Не то слово, взяла да и изменила мне, - сказал Геннадий, дивясь, что взял да и признался, сказал правду про стыдное для себя.
- Вам?.. Это вы, наверное, ей. Впрочем, это не мое дело. Но только мы не пьем, товарищи. А уж коньяк и подавно. Не смейте разливать, мы же на дежурстве!
- А контакт с народом, с населением должен же быть у вас? - сказал Дима, востроносенький, быстроглазый, усмешливый парень. - Узнаете, кто есть кто. Коньяк в таких случаях - отличный ускоритель.
- Студент? - спросил один из дружинников, застенчиво принимая протянутый ему стакан. - Зина, собственно говоря...
- Ни в коем случае, Вадим Петрович! Как вы не понимаете?.. Поставьте стакан! И вы тоже, Сашенька! Нет, друзья, мы пить с вами не станем. Разве что чашечку кофе. Поймите нас правильно, мы на дежурстве, патрулируем. Было бы нонсенсом, если бы мы тут с вами напились!
- Кофеек патрулю! - крикнул Геннадий. - И тарелку с нонсенсами, я хотел сказать, с пирожными!
- А вы не без юмора, - сказала Зина. - Нет, правда, друзья, вы студенты? Да что я, вы все старше студенческих лет. Молодые инженеры? Физики? Филологи? Вы - здешние?
- Мы здешние, - сказал Дима. - Я - слесарь-водопроводчик. Он именинник наш - электрик и вообще на все руки. Николай - сантехник, гроза засоров, как и я. Славик - плотник, столярничает. Мы не из МГУ, мы из ПТУ. В прошлом, конечно. Все четверо не женаты. Профессии у нас такие, что многое видим. А ведь женятся сослепу. Верно говорю? Вы-то замужем?
- Нет. Профессия такая...
- Извините, а вы от какого учреждения здесь к отпуску три дня прирабатываете?
- Что значит к отпуску? Работа дружинника - это общественное поручение.
- Знаю, согласен, сам иногда дружиню. А все-таки что три дня к отпуску за это прибавляют, это существенно.
- А я вот кровь сдаю, - сказал крупный, медлительный Николай. - Еще два дня к отпуску.
- Фу, какой практицизм! - сказала Зина.
- Фу да фу - и пять дней к отпуску, - сказал Славик, вот именно что Славик - славный, светленький паренечек, но с колкими, в упор рассматривающими глазками.
Грянула музыка. Вальс.
- Предупреждение! - крикнула барменша. - Последний вальс, скоро закрываемся!
- Вот как вы ее напугали, - сказал Геннадий поднимаясь. - Прошу вас, Зина, покружимся.
Что было делать? Он уже подхватил ее сильными руками.
- А глаза у вас грустные, - сказала она, подчиняясь этим рукам, уступая, вступая в кружение.
Он промолчал, прижав к себе маленькое, крепкое тело этой девушки с красной повязкой на рукаве, нахальновато соскользнув рукой к ее бедрам - все они одинаковые! Она была в совсем новых брюках из джинсовой ткани, сужающихся к щиколоткам. Наимоднейшие дамские штаны. Он знал, как они называются. "Бананы" - вот как. Она была в "бананах", но на вырост. Не нашелся у спекулянтки ее номер. Штаны отличные, с молниями где нужно и не нужно, но - на вырост. И когда ладонь соскользнула к бедру, то только и ощутил он топорщащуюся, грубую джинсовую ткань. А крепенький ее задок упрятался, отгородился, она и не почувствовала его руки.