- Я тоже так считаю. Ну что ж, любезнейший, - обратился Атилла к писарю. - Давайте реквизит.
- Мы не из тех, кто прячется по кустам, как страусы.
Им тут же выдали по короткому карандашу и по стопке серой бумаги, и друзья погрузились в творчество. Достаточно продолжительное время они не произнесли ни слова, пока Атилла не оторвался от своего труда и не обратился к писарю:
- Уважаемый, как правильно пишется слово «дроболызгнуть»?
- Отвечать не положено, - заученно пробубнил тот.
Но вместо него отозвался Шнырь.
- Что-то ты фантазируешь. Я и слова-то такого не слышал.
- Ну, как же! Это когда в лоб кулаком.
- А что, мы уже, значит, ВУЗов престижных не заканчивали? Грамоте не обучены?
- Практики мало, - пожаловался Атилла. - Тупею на глазах. Вот, послушай, что у меня получилось.
Но Шнырь лишь скомкал свой листок и бросил его на пол.
- Всё! Надоело! Пора сматываться отсюда.
- Друг, мой. Ты же знаешь, что я не сторонник применения грубой силы.
- Правда?
Конвойные переглянулись и одновременно потянулись к кобурам.
- В сортир можно? - в открытую глумясь, спросил Шнырь. - Я быстро. Одна нога здесь — другая там.
На него уставились два бескомпромиссных дула.
- Понял. Нельзя.
Но в ту же секунду он ловко плюхнулся на живот, оттолкнулся ногами, проехав по паркету, и оказался за спинами конвойных. Нанеся два коротких удара, которые свалили противников на колени, он аккуратно разжал их пальцы и забрал револьверы себе.
Писарь сполз со стула, чтобы спрятаться в углу. Начинать перестрелку в его вечерние планы не входило, хотя и торчала откуда-то из штанов мощная пушка.
- Вот это правильно, - похвалил его Шнырь. - Это то, что я называю настоящим геройством. Ведь что такое подвиг? Это когда ты жив и здоров, несмотря на усилия многочисленных недругов.
Они вдвоём легко спеленали здоровенных конвойных и писаря, усадив их на полу спинами друг к другу — треугольник, как известно, самая устойчивая фигура в трёхмерном пространстве. В ход пошли предметы, хоть сколько-нибудь годившиеся для этого: и ремни, и провода от электроприборов, и даже шнурки ботинок. Рты, как полагается, они заглушили кляпами.
С окном, заделанным снаружи решётками, Атилла справился играючи, вырвав железные прутья из податливого бетона. Уголовники поднялись на подоконник и исчезли в тёмном проёме, ступив на каменный карниз, опоясывавший здание по периметру. Вернувшийся без опозданий майор застал на полу лишь унылую компанию своих подчиненных.
Листки с «чистосердечным» валялись вокруг, но только пользы в них содержалось крайне мало: Атилла, как мог, пересказал по памяти знаменитую историю чокнутого испанского идальго, а Шнырь раз сорок вывел русский алфавит. Ни на что другое, кроме графологической экспертизы, записки эти не годились.