* «Суповой набор» - килограмм костей, оставшихся после того, как с них содрали мясо на котлеты и прочие нужды.
Опустошение колбасных рядов завершилось взятием фруктового лотка, где дотошный Шнырь содрал со дна весов магнит величиной с хороший кулак. Вернули его хозяину только после выкупа. Добро, что обошлось без кровопролития.
Глава 10. Швейцарский синдром
Бабаклава, сколько себя помнила, служила вахтершей. Поговаривали, будто она по молодости самого Сергея Мироновича Кирова «не пущала» в Смольный. Потом, правда, она состарилась, и её перевели на должность менее ответственную и престижную — в студенческое общежитие. Но она и здесь давать слабину не собиралась.
- Где твой пропуск? - говорила она обычно студенту, вознамерившемуся проскочить незамеченным.
- В комнате забыл, - пытался оправдываться тот. - Ведь вы же меня знаете. Я каждый день здесь хожу. Вот уже четыре года.
- Ну, мало ли, кто здесь ходит, - рассудительно отвечала Бабаклава. - Всех не упомнишь. Для энтих-вот целей пропуска умные люди и придумали.
- На занятия опоздаю, - ныл студент. - Мне только на пять минут, конспект взять.
- Знаем мы ваши коншпекты, - бросала она. - Тебе пять минут, а девка потом цельную жисть мучайся.
- Какая девка?
- А то я не знаю! Ишь, причиндалы отрастил! А пользоваться родители не научили!
На этом диалог заканчивался, и несчастный студент шёл искать альтернативные пути.
Если кто-то к кому-то жаловал в гости, она требовала паспорт и скрупулёзно заносила все данные в специальную тетрадку, пользуясь крупными печатными буквами. Часто в результате этого образовывалась очередь, но Бабаклаву она ни мало не смущала.
- Чего это у тебя на фотографии пятно? - допытывалась она.
- Рыбьим жиром случайно капнул.
- Поменять! - приказывала она и возвращала документ обратно.
- Обязательно, - обещал владелец испорченной ксивы. - А пройти-то можно?
- От чего же нельзя? Как управишься, так сразу и пройдёшь.
- Я что ли виноват? - возмущался от такой вопиющей несправедливости студент.
- Ну, ты ишо на меня скажи, что я виновата.
У другого оказывался неразборчивый почерк в графе «прописка». У третьего — загнутый угол. У четвертого — слишком потёртая обложка.
С Бабаклавой не спорили. Быстрее было дождаться её смены, чем растопить неподкупное вахтёрское сердце. Отчаявшись, студенты лазили через окна, выламывали двери чёрного хода, использовали пожарную лестницу. Бывало, довёденная до крайности толпа брала форпост штурмом и разбегалась в разные стороны, ломая по ходу сложные непущательные механизмы.
Всеобщей гуманности ради, работала Бабаклава через три дня на четвёртый, давая возможность отличиться другим. Но сегодня, как назло, случился её день.