Журнал я получила. Под фотографией на обложке была подпись: «Самая сексуальная бабушка Клара Лучко». Вот тебе и серьезное издание!
Я снималась в одном южном городе. В фильме, кроме моей, была еще одна женская роль, на которую утвердили молодую актрису. Жили мы с ней в одной гостинице. После съемок она любила выпить и часто скандалила вместе с собутыльниками. Однажды ее забрали в милицию, и мы с режиссером отправились ее выручать. Каким‑то образом слухи об этой истории дошли до репортера местной газеты, и он, не разобравшись что к чему, тут же написал о скандальной истории с Кларой Лучко. Он знал только меня и, не проверив факты, написал заметку под рубрикой «их нравы».
Правда, случались и «приятные» неожиданности. Открываю солидный иллюстрированный журнал и вижу себя в длинном платье на парадной лестнице. Оказывается, я вновь побывала в Каннах и наконец‑то Франция пала в ноги Кларе Лучко. А на самом деле на фотографии не Канны, а Рига, там проходил фестиваль «Северная жемчужина».
С журналистами у меня всегда были добрые отношения. Я уважаю их труд — совестливый, нелегкий, а подчас и опасный. Я знаю, какое мужество надо иметь, чтобы ввязаться в драку, в борьбу за решение сложнейшей проблемы, в которой сплетаются разные, часто противоположные интересы властных групп, чтобы выступить в защиту человека, несправедливо обвиненного. Это все я знаю по жизни, по ежедневным беседам в семье, по многолетней дружбе со многими корреспондентами «Известий». Мы вели откровенные разговоры на равных, обсуждали острые вопросы, которые касались как кино, так и проблем житейских.
Но с некоторых пор многое стало меняться. Пожелтела пресса, изменились ценностные и духовные ориентиры, да и просто добропорядочность. Вместо серьезных интервьюеров, которых я знала, появилось бесчисленное количество порхающих мотыльков, которым нужен любой, пусть и придуманный, но жареный факт. Так в моем окружении появились людоеды, да и не только они.
Кстати, в том же Доме Ханжонкова мне вручили в 2002 году приз «Королева экрана». У меня много наград, но эта была особой, ее присудили мне и зрители, и актеры — все участники кинофестиваля «Женщины кино» имени Веры Холодной. Один из выступавших сказал, что я в своей работе проникаю в глубину человеческой сути, нахожу, пусть даже в образе отрицательном, возможность преподать урок доброты.
В этом есть какая‑то тайна, которая, собственно, живет в каждом человеке и ему самому открывается совершенно неожиданно.
Вот я ехала однажды на съемку и увидела из окна вагона лес. Хаотичный, заброшенный. И вдруг я открыла для себя: этот лес как наша человеческая жизнь, а деревья как люди. Одно стоит высокое, гордое, а под его крылами — маленькие, хиленькие, желавшие бы развиться, но им не хватает света; другое дерево уже склоняется, раскинуло ветви, готовое упасть, а третье гниет… Когда я увидела это — меня потрясло. Это же человеческие судьбы!