— Крис?
Она медленно подняла голову и увидела его. Затем, так же медленно, она сфокусировала взгляд и закричала:
— Убирайся!
В прозрачной тишине дома, переполненного всевозможными шорохами выше и ниже, в темноте Руди услышал звук хлопающих крыльев, яростно бьющих по воздуху. Потом наступила тишина.
Руди присел на колени рядом с девушкой, его сердце отчаянно стучало. Он хотел достучаться до нее, поговорить с ней.
— Крис… пожалуйста…
Она отвернулась, и рукой, в которой все еще сжимала кроличью шкурку, принялась неуклюже шлепать его.
На мгновение… Руди мог бы поклясться, что слышит, как кто-то пересчитывает тяжелые золотые монеты где-то справа и чуть ниже, не на третьем этаже. Но когда он повернулся и заглянул через дверь в туалет, пытаясь определить, откуда идет звук, тот стих.
Крис, последовав за ним, попыталась заползти в туалет.
На ее лице играла улыбка.
— Кролик, — вяло сказала она. — Ты раздавил кролика.
Руди посмотрел вниз. Его правое колено стояло на мягкой шкурке розового кролика. Он убрал колено и зашвырнул шкурку в угол клозета. Девушка без гнева посмотрела на него:
— У тебя нет шансов, Руди. Убирайся!
— Я демобилизовался, Крис, — нежно сказал Руди. — Медики забраковали меня. Я хочу, чтобы ты вернулась. Пожалуйста, Крис.
Она не слышала его слов, просто отодвинулась, забралась подальше в туалет и закрыла глаза. Некоторое время Руди шевелил губами, повторяя то, что уже говорил. Но для нее звук пропал. Тогда он зажег сигарету, сел в открытой двери туалета, закурил в ожидании момента, когда она сможет понять его. Восемь месяцев он ждал, что она вернется. Ждал с того самого момента, как обнаружил ее записку: “Руди, я уезжаю с Джонахом в “Холм”.
Донесся какой-то очень тихий, затаившийся в безграничных черных тенях звук. Он исходил откуда-то с верхних ступенек лестницы между первым и вторым этажами. Хихикающие трели стеклянного клавесина. Руди знал, хихикают над ним, но даже не пошевелился.
Крис открыла глаза и с отвращением посмотрела на него.
— Почему ты пришел сюда?
— Потому что мы все еще женаты.
— Давай-ка отсюда.
— Я люблю тебя, Крис. Пожалуйста.
Она пнула его ногой. Удар не причинил боли, но он многое значил. Руди медленно встал и вышел.
Джонах был внизу в гостиной. Блондинка, которая открывала дверь, хлопотала над ним. Но, наконец, Джонах тряхнул головой и слабой рукой попытался отстранить девушку. Магнитофон на книжном шкафу играл Саймона и Гарфункеля: “Большая, яркая, зеленая, прекрасная машина”.
— Растай! — мягко приказал Джонах. — Растай, — и показал на большое потемневшее зеркало над камином. Очаг был набит полусожженными вощеными молочными пакетами, обертками из-под леденцов, в самом низу лежали газеты и кошачьи коврики. Зеркало выглядело тусклым и холодным. — Растай! — внезапно завопил Джонах, прикрыв глаза.