Брюд шел впереди с пылающим факелом. В пикте ощущалось что-то знакомое, и внезапно Джек осознал, где видел его прежде.
— Ты — тот самый, с невольничьего рынка! — воскликнул он.
Пикт втянул голову в плечи, отказываясь вступать в разговор.
— Ты покупал рабов у Олава Однобрового! Ты предложил отменный меч за Люси и дешевый ножик за меня. Небось больше я и не стоил, — с сожалением заметил Джек.
— Да он это, он! — закричала Торгиль. — И как это я сразу его не узнала? Между нами, лучше б я все-таки сбагрила ему Люси. От нее ж с тех пор одни сплошные неприятности. Hauu nehahwa oueem?
— Hwatu ushh, — отрезал Брюд.
Торгиль громко расхохоталась.
— Ты говоришь по-пиктски? — удивился Джек.
— Я знаю несколько слов. Я спросила его, куда ведет этот туннель. А он ответил: жри троллье дерьмо!
— Как мило.
— Это я во всем виновата, — убивалась Пега.
Всю дорогу она проплакала.
— Чушь, девонька, — отозвался Брут. — Наоборот, вам неописуемо повезло. Верхние пределы насквозь пропитаны чарами. Там невозможно мыслить здраво. А здесь, внизу, воздух чист.
«А ведь он прав», — осознал Джек.
Воздух здесь был и впрямь бодрящий и свежий, что странно, учитывая, как далеко они углубились под землю.
— Я-то думала, мне понравятся эльфы, — рыдала Пега. — А они… они такие бессердечные!
— Все, кроме Этне, — вступился Джек.
— Да, все, кроме Этне, — согласилась девочка.
Джек попытался представить себе Этне. Прочие эльфы были несравненно прекрасны, и однако ж мальчуган не мог вспомнить их лиц, как ни старался. А образ Этне стоял перед глазами, словно наяву.
— Она более… настоящая, — промолвил Джек, пытаясь понять, в чем же разница.
— Она одна не смеялась над Торгиль, — согласилась Пега.
— Это кто еще там надо мною смеялся? — вознегодовала воительница.
— Никто, — быстро заверил Джек.
Но про себя подивился еще больше. Из всех эльфов только Этне знала сострадание.
Вдалеке послышался странный звук. Он эхом разносился по извилистому коридору, точно ворчание какого-то животного: «Убба-убба… убба-убба… убба-убба». Может, это тюлень? Или сова?
Маленький отряд завернул за угол — и оказался перед железной дверью. Охранял ее человек, которого Джек уже и не чаял увидеть снова: дюжий здоровяк размером с медведя — и в два раза страшнее. Он возбужденно раскачивался из стороны в сторону, размахивал длинными ручищами и бормотал: «Убба-убба… убба-убба… убба-убба».
То был Гутлак — тот самый, одержимый крупным бесом. А Джек полагал, бедолага утонул в источнике Святого Филиана. Судя по его виду, бес так и не оставил своей жертвы.
— Назад! — зарычали пикты, оттесняя Гутлака к стене.