Торгиль пронзительно вскрикнула. Джек чуть из собственной шкуры не выскочил.
— Что случилось? Ты ранена? — встревожился он.
— Они уплыли! — простонала Торгиль. — Они уплыли за безбрежное море, думая, что я погибла.
Девочка свернулась в комочек на земле, точно так же, как в тот день, когда демон обжег ей руку.
— Ты уверена? — переспросил Джек.
Ему отчаянно хотелось обнять и утешить Торгиль, да только он не смел.
— Это же надгробия, — объяснила Торгиль. — Символ в середине, это «валькнут», «оковы разума»: он означает, что кто-то пал в битве. Молот — в честь Тора, а дерево — это Иггдрасиль. Это мои знаки. А прочие изображения — это для Хейнрика Хищного. Конь — это скакун Одина, Слейпнир. Хейнрик всегда говорил, что мечтает на нем прокатиться, да только для этого, понятное дело, сперва умереть надо. Ох, чтоб он провалился, этот Хейнрик! Он ведь в самом деле умер. Небось сейчас на Слейпнире катается. А я застряла здесь, и ни руки, ни корабля.
— Пойдем со мной в монахини, — радостно предложила Этне. — Будем вместе каяться — то-то весело!
Торгиль швырнула в нее горстью песка.
Отец Север опустился на колени рядом с воительницей. Джек побаивался, что та и на него кинется с кулаками. Но к монаху Торгиль испытывала странное почтение — хотя, казалось бы, не она ли когда-то помогала продать его в рабство?
— Все, что происходит в поднебесном мире, — часть Господнего замысла, — начал отец Север.
— Мы называем это судьбой, — кивнула Торгиль.
— Но нам не дано понять, как этот замысел ткется. Тебя должны были оставить на здешнем берегу. Не знаю зачем. Не знаю, зачем я сам здесь, но в этом мире нам назначено трудиться, исполняя свое предназначение. Жалеть самого себя — бессмысленно.
Джек затаил дыхание. Монах словно нарочно подбирал слова, способные вывести Торгиль из себя. Девочка побледнела, затем покраснела. Напряглась всем телом.
И вдруг — расхохоталась, к вящему изумлению всех.
— Ты пользуешься словами так, как Олав некогда орудовал кулаками, рабопоклонник. Но и я тоже могу воевать с помощью слов.
— Тогда я приветствую в тебе достойного врага, — отозвался отец Север.
Путешественники пробыли на взморье несколько недель, дожидаясь, чтобы отец Север поправился. Каждое утро Торгиль взбиралась на высокую скалу и сидела там, глядя на море. Время от времени она пыталась помогать по хозяйству, но любая работа напоминала ей о бесполезной руке. Тогда она в досаде бросала все, что делала, и убегала на свою «жердочку». У Джека не хватаю духу ее бранить.
Отец Север лежал под деревом. Казалось, он молча наслаждается счастьем, но Джека тревожили лихорадочные алые пятна на его щеках и вечный кашель.