Двое продолжали изучать мое тело.
Глаза наполнились слезами. Случается, рабыне шутки ради позволяют взбунтоваться, иногда даже, чтобы позабавиться, приказывают: «Бунтуй!» По щекам потекли слезы. Этому приказу, как и любому другому, надлежит повиноваться. Страшный, жестокий приказ. Налюбовавшись вдоволь, ей крикнут: «На колени!» Для того, наверно, и позволяют девушке ослушаться, чтоб слаще было потом вновь поставить ее на колени.
В общем, девушка целиком и полностью принадлежит хозяину – и этим все сказано. Я открыла глаза. Отошли, взялись за Донну.
– Ты плачешь, – шепнула мне Бусинка.
– Ерунда! – тряхнув волосами, ответила я и встала у линии. Земля далеко. Там я была такой утонченной! Писала стихи. А теперь в чужом мире, в Богом забытом поселке, стою у выведенной на земле черты. Нет больше Джуди Торнтон. Есть лишь безымянная полуголая рабыня, ждущая сигнала, чтобы броситься наутек на потеху деревенским парням. Что случилось со мной? Как я сюда попала? Кто я? Чего от меня хотят?
Я улыбнулась себе. Зато одно я знаю точно: я принадлежу Клитусу Вителлиусу, предводителю воинов Ара.
В глубине души, едва признаваясь самой себе, я не противилась. Таких мужчин я доселе не встречала.
Стоя у линии, я оглянулась – туда, где у костра в окружении местных мужчин, бок о бок с Турнусом, главой касты, земледельцем и заводчиком слинов, сидел он.
Сладостный трепет охватил меня. Один взгляд на Клитуса Вителлиуса – и тело под коротенькой та-тирой стало горячим и влажным. А он, не обращая на меня внимания, беседовал с Турнусом. Он из тех мужчин, которые устанавливают женщине – даже свободной – свои условия. Никакую женщину, будь она хоть трижды свободна, и близко к себе не подпустит, не прими она безоговорочно его условия. Не станет спорить, рассуждать, убеждать, не пустится торговаться. И свободная женщина, к ужасу своему, вдруг поймет, что она – если он сочтет нужным – должна просто повиноваться, стать безвольной и безгласной, как рабыня. Ни у кого на поводу он не пойдет. Условия его просты: женщина отдает ему себя полностью, целиком подчиняется его власти, лишается собственной воли – как рабыня, на которую он соблаговолит надеть ошейник. Даже в отношениях со свободной женщиной он всегда – к вящему возмущению жителей Ара – хозяин. И не найдется на свете женщины, которая не согласилась бы принять эти ясные, четкие, общеизвестные условия.
Вот он, мой хозяин – сидит скрестив ноги у огня, ведет с Турнусом неспешную беседу.
И все же сотни дам из самых родовитых семей Ара, многие из них – очень богатые, отчаянно искали близости с Клитусом Вителлиусом.