– Ах ты тварь! – Они просто исходили злобой.
– Будешь работать, спины не разгибая! – посулила одна.
– Вот увидишь! – вторила ей другая.
– У вас есть гребень? Мне нужно волосы расчесать, – спросила я.
– Не нарушай позы! – предупредила Ремешок – самая сильная из них, рослая, длиннорукая, веснушчатая.
– Ладно, – согласилась я.
– Тебе так идет, – снизошла широкоплечая рыжеволосая рабыня по прозвищу Верров Хвост.
– Спасибо.
Жить с ними в одной клетке не хотелось. От них так и веяло враждебностью. К тому же они, уж конечно, поняли, что мне до них и дела нет. А ведь мы заперты в одной клетке.
– Наверняка скоро станешь любимой рабыней хозяина, – предположила темноволосая плосколицая Турнепс.
– Может быть, – отбросив назад волосы, согласилась я.
– Сейчас любимая – Редис. – Ремешок указала на сидящую слева от нее блондинку с тонкими щиколотками. Та самая, по сердцебиению которой отсчитывали время до начала погони вчера вечером. Прошлую ночь она провела с воином Клитуса Вителлиуса. Как она прижималась к нему, когда он, отсчитывая время, положил ей на грудь ладонь! Мне-то множество раз довелось побывать в руках таких мужчин. Это вам не крестьяне.
– Я была рабыней воина! – провозгласила я.
– Ты очень красивая, – сказала Редис. Пожалуй, она не такая уж противная.
– Наверно, в мехах никуда не годишься, – скривилась Ремешок. – Вот он от тебя и избавился.
– Нет! – закричала я.
– Никуда не годишься! – потешалась Ремешок.
– А почему же он тебя подарил? – спросила Верров Хвост.
– Не знаю.
– Никуда не годишься! – тыкала в меня пальцем Ремешок.
– У нас в деревне мехов негусто, – хохотала Турнепс. – Вот поглядим, какова ты на соломе!
– Если так себе, – вступила Верров Хвост, – скоро узнаем. Турнус всем скажет, хороша ты или нет.
– Хороша, – отрезала я.
– Так почему же твой хозяин подарил тебя? – не отставала Турнепс.
– Для забавы, – призналась я. – Он – Клитус Вителлиус, предводитель воинов. У него множество девушек куда красивее меня. Заставил меня безнадежно влюбиться, а потом, для забавы, взял и бросил. Поиграл со мной. Просто из интереса. И, одержав безоговорочную победу, избавился, отшвырнул прочь, подарил.
– Ты его правда любила? – спросила Редис.
– Да.
– Ну ты и рабыня! – Ремешок давилась от смеха.
– Он заставил меня полюбить его! – твердила я, прекрасно понимая, чтр не заставь он меня – все равно бы любила. Будь я свдбодной женщиной, будь у меня выбор – все равно бы любила. Но выбора у меня не было. Я – рабыня. Он подавил всякое сопротивление, заставил полюбить себя, не спросив моего согласия. Выбирать мне и не пришлось. Я мечтала преклонить перед ним колени по собственной воле, но он сделал меня рабыней, силой заставил пасть к его ногам.