– А ну, Дина, тяни сильнее! – прикрикнул Турнус.
– Да, хозяин! – И я впряглась что было сил. Он не рассердился. Спина болела, точно огрели раскаленным прутом.
Ну и боль! Какова же тогда настоящая рабская плетка? А ведь под нее можно угодить за любую малость – даже и не поймешь, чем разгневала хозяина. А могут высечь и вовсе без причины – просто потому, что так хозяину угодно. Девушка, что некогда звалась Джуди Торнтон, впервые отведала плетки. Я горестно застонала. Теперь рабство виделось мне в новом свете. Что ж, буду неукоснительно выполнять все, что требуется.
Но не прошло и часа, как я рухнула без сознания в борозду.
Смутно помню, как сзади на шею легла рука Турнуса и голос Ремешка проговорил: «Не убивай ее, Турнус. Разве не видишь – она просто хорошенькая рабыня, ее дело – ублажать мужчин, а не тянуть в поле лямку».
– Мы и без нее все вспашем, – вступилась за меня Турнепс.
– Сколько раз пахали, – поддакнула Редис.
– Не ломай ей шею, хозяин, – взмолилась Верров Хвост. Турнус убрал руку.
Помню, он связал мне за спиной руки, крепко стянул лодыжки и оставил меня в поле. Я снова потеряла сознание. Вечером Турнус притащил меня в село на плече и швырнул среди свай своей хижины.
– В чем дело? – спросила Мелина.
– Больно хилая, – ответил Турнус.
– Я сама убью ее. – Из-под груботканой одежды она вытащила короткий нож. Я, нагая, связанная, приподнялась на локте у ног Мелины и с ужасом уставилась на нее. Держа нож наготове, она приближалась.
– Пожалуйста, не надо, госпожа! – зарыдала я.
– Иди в дом, женщина, – зло бросил Турнус.
– Тряпка ты, Турнус, – выпалила Мелина. Но нож убрала и выпрямилась. – Зря я за тобой пошла!
Он молча смотрел на нее.
– Могла бы стать спутницей предводителя касты целого округа, – шипела она. – А вместо этого я – подруга деревенского предводителя. Могла бы в округе первой быть. От тебя слинами воняет и твоими девками.
Надо же, тут рабыни стоят – и такие слова!
– Тряпка ты и дурак, Турнус! – не унималась она. – Презираю тебя!
– Иди в дом, женщина, – повторил он.
Сердито отвернувшись, Мелина стала карабкаться по лесенке в хижину. На последней ступеньке снова взглянула на него.
– Недолго тебе владычествовать в Табучьем Броде, Турнус! – И исчезла в хижине.
– Развяжите Дину, – приказал Турнус, – и отнесите в клетку.
– Да, хозяин, – ответили девушки.
– Бедняжка Дина, – проронил, глядя на меня, Турнус, когда с меня сняли веревки. – Никудышная ты скотинка. – И, ухмыльнувшись, пошел прочь.
Я с яростью вонзила мотыгу в землю. Конечно, скотина я никудышная! И не моя вина, что я не рабочая скотина, как многие деревенские девахи. Марла, Чанда, Донна, Бусинка – все они на моем месте оказались бы ничуть не лучше! Да и Лена или Этта не намного меня бы превзошли! Посмотрела бы я, как Марла тащит плуг! Ничего бы у нее не вышло! Я с яростью вонзила в землю мотыгу. Я здорова, жизнь во мне так и кипит, но я не сильная, не могучая. Ну что я могу сделать! Я маленькая, хрупкая, слабая. В этом нет моей вины. Может, я и красивая, но что проку в красоте, когда за твоей спиной плуг и хозяин поднял плетку? Турнус разочарован моей слабостью.