Я вонзила мотыгу в землю. Никому ничего не говорить! Да тут никого и нет!
Снова и снова поднимала я тяжеленную мотыгу. Ну и работка! Спину ломит. Руки болят. Все тело ноет. Я – крестьянская рабыня. Тяжек мой труд, ох как тяжек! Будешь работать спустя рукава – по головке не погладят. А мне вовсе не хочется, чтобы меня высекли. Солнце опускалось. Туника вымокла от пота. Ноги в грязи. Горло стянуто шершавой веревкой.
Я выпрямила затекшую спину. Нет, не гожусь я для крестьянской работы. Слишком хрупка. Тяжело дыша, откинув голову, я застыла с мотыгой в руках.
Как я мечтала, чтобы Туп Поварешечник купил меня, освободил бы от этой каторги. Там, у столба, так хотелось стать кем угодно – лишь бы ему понравиться, лишь бы заинтересовать его, лишь бы сбежать из Табучьего Брода. Но их с Мелиной не проведешь, так повернули дело, что не удалось мне предстать перед ними никем иным, кроме как самой собой – обуреваемой страстями, бессильной устоять перед мужчиной рабыней-землянкой. Хотела показаться шлюхой, а пришлось быть тем, что я есть на самом деле. И в естественных своих реакциях, как оказалось, я шлюха почище любой шлюхи. Конечно, рабыня должна быть немного шлюхой, причем превосходной. Это – лишь первый шаг на пути превращения женщины в рабыню. Да какая разница! Что угодно бы сделала, лишь бы сбежать из Табучьего Брода. У рабыни нет ничего. Кроме своей ласки и красоты, ей нечего предложить мужчине. Нечем расплатиться, кроме себя самой. Вот это-то им и нравится.
Уверена: Тулу Поварешечнику я показалась вполне привлекательной. Но купил он меня или нет – не знаю.
Я снова склонилась над мотыгой и тут же испуганно выпрямилась. Брен Лурт!
Он стоял в паре футов от меня. В руках – моток веревки. Я вцепилась в рукоять мотыги. Он взглянул на меня.
197
Я отбросила мотыгу. Девушка не смеет поднять оружие против свободного мужчины. Бывает, лишь за то, что рабыня осмелится прикоснуться к оружию, ее убивают или отрубают ей руки.
– Я пришел за тобой, Дина, – сказал он.
Я оглянулась. Слева, тоже с веревкой в руках, стоял еще один молодой сельчанин. Я поспешно обернулась. Позади меня – еще четверо. И справа один. За спиной Брена Лурта появились еще двое, у одного из них тоже веревка наготове.
Некуда бежать.
– Вот она, – раздался голос, – та самая умница, что от нас удрала.
– Здравствуй, рабыня, – обратился ко мне другой.
– Здравствуй, хозяин, – ответила я. Скрестив руки, я протянула их Брену Лурту.
– Ты отведешь меня к моему хозяину?
Он рассмеялся.
Я отдернула руки. Испуганно огляделась. Они подошли ближе, сгрудились вокруг.