Король хотел знать все, причем в деталях. Только так он и мог оказать конкретную помощь подданным. История социальной политики не знает аналогов такой объединенной экономико-педагогической стратегии.
Фридрих Вильгельм I являлся сыном своего времени. Он и помыслить не мог о разрушении сложившейся за тысячелетие пирамиды социального устройства. Оно явно соответствовало Божьей воле: дворяне служат чиновниками и офицерами, горожане занимаются торговлей и ремеслами, крестьяне обрабатывают землю и ухаживают за скотиной. Таких общественно-политических принципов король придерживался твердо.
Это с одной стороны. С другой же — что было новшеством революционного масштаба, — к сословному делению общества Фридрих Вильгельм относился как государственник и централист, то есть с иронией и презрением. «Я считаю подлецом того, кто называет себя бароном», — рычал он на дворян. По его мнению, юнкеры лишь тогда имели право на привилегии, когда хотели трансформировать сословное сознание в сознание государственное и стать кадровой элитой государства. Местнические страсти, возня вокруг привилегий и титулов всю жизнь действовали ему на нервы. Король использовал сословное чванство социальной верхушки для пополнения рекрутенкассы, от всей души презирал дворян и доказал это, когда торжественно присвоил титул барона придворному шуту, часто получавшему от него пинки. Когда барон из округа Клеве пожаловался ему на регирунгсрата Пабста, ставшего дворянином совсем недавно и хотевшего сесть в церкви впереди него, Фридрих Вильгельм ответил: «Это идиотизм! В Берлине нет рангов, и в Клеве их не должно быть тоже. Когда господин фон Пабст садится в церкви впереди меня, я остаюсь на месте». Невозможно ответить лучше на подобную глупость. Эти мерзавцы должны были работать, исполнять свой долг там, куда их поставили. В Пруссии не было «рангов», за исключением короля — да и тот всего лишь наместник Бога на земле.
Юнкеры, чью власть он грозился разрушить за непослушание, были вынуждены присмиреть. Для них зарезервировали весь офицерский корпус, и Фридрих Вильгельм не выдал офицерского патента ни одному бюргеру. Напротив, его министры и главные чиновники в большинстве своем были бюргерского происхождения. Наибольшую известность среди них получили Ильген, Кройц и Краут — Фридрих Вильгельм всегда мог положиться на их добросовестность и профессионализм. Он и сам любил поговорить с бюргерами, крестьянами и солдатами, с «простыми людьми». Бывали времена, когда он каждый вечер приглашал к себе во дворец потсдамского или берлинского бюргера выпить с ним добрый кубок пива да выкурить трубку. Все дома у короля было «по-голландски»: чисто, просторно, добротно. Король не вел заумных разговоров, не обсуждал парижские новшества, а беседовал с гостем о сельском или городском хозяйстве, о доходах, о супружеских и семейных делах. Ему такие беседы нравились, и он делал что хотел. Каждому сословию — свое место, а все вместе тянут один воз: Пруссию, государство.