Он раскрыл рот, смотрит ошалело, уже поверил, что с человечеством вот так, как со здоровяками на турнирном поле. Я вздохнул и, наклеив на свое благородное и крайне мужественное лицо благосклонное выражение, начал улыбаться и кланяться в ответ на радостные вопли из толпы. Все ревут в восторге, я ж почти осуществил их мечту: бедный и незнатный рыцарь поверг сильнейших рыцарей. Заставил богатых и знатных кувыркаться в пыли и рыть мордой землю, а потом выбрал королеву красоты не с подсказки короля, а возложил венок к ногам жены соседа! Ведь мечта простолюдина не простирается дальше жены соседа…
Смит ухватил Зайчика под уздцы и повел через толпу. У меня заболели мышцы лица от широкой улыбки. Держать ее трудно, потому что внутри холод и смертельная тоска: все эти месяцы я нещадно давил любые проблески воспоминаний о Лавинии. Сейчас же на багровые угли брошена охапка сухого хвороста. И огонь вспыхнул с новой силой.
— Изменить ничего нельзя, — прошептал я едва слышно. — Теперь уже нельзя…
Мы двигались через море ликующего народа, со всех сторон тянутся руки. Каждый жаждет прикоснуться к моему сапогу или хотя бы к коню, чтобы потом рассказывать, как близко находился к победителю.
Со всех сторон победно гремят трубы, люди не расходятся, начинаются пляски, веселье, будут гулянья в честь бракосочетания, затем во славу окончания первого дня турнира. Я на ходу похлопал Зайчика по шее, еще раз сказал «спасибо». Смит пробрался к своему коню, поблагодарил служителей и щедро одарил из выкупа: победителю надлежит быть щедрым и великодушным, и мы выехали на дорогу к городским вратам.
— У вас чудный конь, — сказал Смит с завистью. — Я потерял две схватки из-за своего одра. А один раз вообще опрокинули… да-да, с конем вместе!
Пес подпрыгивал, показывая, что и он тоже просто чудо. И если бы ему позволили, он бы всех этих железнобоких…
Стражи на воротах тоже приветствовали нас, уже знают. Вообще в городе, кажется, все знают, что я ссадил с коней сильнейших рыцарей, избрал королевой жену друга в пику королю, который хотел бы в королевы свою жену.
Смит озабоченно посматривал на Зайчика.
— Сэр Ричард, его беречь надо!
— Почему?
— Не украли чтоб. Ему ж цены нет.
— Сам о себе позаботится, — ответил я рассеянно. — Я вот не знаю, что с этим пиром делать. Идти не хочется, но не идти… себе дороже.
— Сэр Ричард! — вскричал он. — Это же великая честь! Надо идти. А я пока отосплюсь и буду копить силы для завтрашнего дня. Кстати, где Кадфаэль? Мы бы с ним кувшин вина…
Я сказал значительно:
— У Кадфаэля своя война.