Зингерлефт сказал громовым голосом:
— Готов!.. И я своим мечом немедленно докажу, что я прав. И что леди Сесиль взяла у меня деньги за интимные услуги!
Леди Сесиль произнесла дрожащим голосом:
— Пусть Господь будет мне заступником.
Судья поднялся на помост, все не отрывали взглядов, он вскинул длани и сказал громким, ясным голосом:
— Да укажет Господь, кто прав, а кто лжет. Итак, кто-то из собравшихся готов вступиться за честь леди Сесиль?
Люди в толпе угрюмо поглядывали друг на друга, опускали взоры. Рыцари тихонько отступили. Маркграф Зингерлефт огромен, закован в толстые, прекрасно подогнанные доспехи. Такие не прошибить простым мечом, да и не всякий топор пробьет такую сталь, а меч в руках маркграфа просто великанский, вертит же им с легкостью, словно сухую палку.
Судья повторил:
— Найдется ли здесь человек, готовый вступиться за честь леди Сесиль?
Рыцари угрюмо поглядывали на маркграфа, но отводили взгляды. Судья подозвал герольда:
— Ну-ка протруби погромче и объяви о Божьем Суде!
Герольд лихо и с явным удовольствием продудел, опустил трубу и прокричал вызов, призывающий добровольца вступиться за честь леди Сесиль и скрестить мечи с маркграфом Зингерлефтом.
Никто не отозвался и на этот раз, Зингерлефт ухмылялся, леди Сесиль побледнела, служанка поддерживала ее, не давая рухнуть в обморок. Судья вздохнул, сказал опечаленно:
— Ну что ж, должен сказать, что…
Я сделал шаг вперед и сказал громко, злясь на самого себя:
— Не спешите. Всем же видно, что этот ублюдок подбросил ей свой кошелек! Но если такое очевидное надо доказывать, то придется мне этому выродку вбить лживые слова в глотку вместе с зубами.
Зингерлефт вытаращил глаза.
— Это что еще за деревенщина?
— Та, — ответил я, — что отправит тебя в ад.
Что я делаю, мелькнула мысль. Ведь это же прогресс, когда сильный подминает слабого, когда выживают более приспособленные. Слабые выпалываются, а я, дурак, все это понимая, вдруг ни с того ни с сего становлюсь на дороге прогресса… загораживая ему дорогу?
— Назовите свое имя, — потребовал Зингерлефт высокомерно.
— Ричард Длинные Руки, — назвался я. — Берусь доказать, что этот человек не смеет так обращаться с женщиной.
Из толпы кто-то воскликнул пораженно:
— Да ты хоть знаешь, кто это?
— Труп, — ответил я. — Это труп, если не откажется от своих обвинений.
Другой голос сказал предостерегающе:
— Парень, это же сам Зингерлефт фон Браун де Хельге…
Я отмахнулся.
— Скажи тому, кто будет писать табличку над его могилой. Я не забиваю голову именами трупов, оставленных на моем пути. Иначе измельтешатся всякие там мальчики кровавые и удавленные дездемоны… Итак, сэр враль, у вас еще есть шанс взять свои слова взад и сохранить шкуру! Все-таки достойнее, когда ее дырявят на турнире.