По-моему, не один я это ощутил: двое мужчин поднялись и как-то слишком поспешно попятились в разные стороны, а другие вертят головами, не понимая, почему это вдруг возникло такое желание.
Маркграф остановился напротив леди Сесиль. Судья и дружки-рыцари подошли и встали полукругом. Маркграф вытянул руку и указал пальцем на леди Сесиль.
— Вот, — сказал он громко. — Эта леди взяла у меня пять золотых монет, обещая оказать мне интимные услуги… однако обманула!
Наступило ошарашенное молчание. Все смотрели на рыцаря и его дружков обалдело, а те переглядывались, улыбались, словно отмочили невесть какую остроумную шуточку. Леди Сесиль покраснела, вскочила, глаза метнули молнию.
— Да как ты посмел, мерзавец?.. Судья, этот человек уже подходил ко мне с гнусными предложениями! Только за это его стоило бы повесить как последнего ублюдка прямо на воротах!
Судья выступил вперед, кашлянул, поклонился. Лицо очень смущенное, он развел руками, однако сказал достаточно твердо:
— Все это можно выяснить тут же. Если вы соблагоизволите открыть свою сумочку…
Она вспыхнула, рывком схватила сумку, протянула судье. Тот протестующе выставил руки.
— Нет-нет, открывайте сами. А то, знаете ли, пойдут слухи, что у меня слишком ловкие руки…
Она торопливо открыла, ахнула, всмотрелась, застыла. Все ощутили неладное, а маркграф подошел ближе, заглянул, сказал злорадно:
— Я узнал свой кошель! Там моя монограмма вышита золотом!..
Судья сказал мягко, однако очень настойчиво:
— Покажите нам, что у вас в сумке.
Леди Сесиль вскрикнула:
— Но этого… этого не было!.. Я не знаю, как это попало сюда!
На галерее переглядывались, перешептывались. Леди Сесиль, как завороженная, вытащила расшитый золотом мешочек, судья взял, развязал веревочку и высыпал монеты на ладонь.
— Ровно пять золотых, — сказал он опечаленно. — Леди Сесиль, с прискорбием вынужден…
Она вскрикнула:
— Вы с ума сошли?.. Я, урожденная Валевская, у нас владения богаче, чем у короля! Я на шпильки и запонки трачу в сто раз больше, чем в этом кошельке!!! Вы понимаете, что несете?
Судья сказал со вздохом:
— Леди Сесиль, закон есть закон. Вы обвиняетесь в воровстве… или, если хотите, в мошенничестве…
Она вскрикнула, перебив его звонким, как серебряная труба, голосом:
— Он лжет!.. Он лжет!.. Он нагло добивался меня весь день…
Маркграф громко захохотал:
— Пусть поразит меня Бог, если я солгал!
В толпе затихли, рыцарь говорит громко и уверенно, а леди Сесиль, напротив, выглядит напуганной, вся дрожит, в глазах слезы. Судья оглядел собравшихся, сказал зычным голосом:
— Готовы ли вы, сэр Зингерлефт, и леди Сесиль, предстать перед Божьим Судом?