Мне следовало подумать о будущем. Что оно сулило юному колдуну вроде меня? Конечно, я мог бы демонстрировать ярмарочные фокусы — плеваться огнем, извлекать его из воздуха и заигрывать с жующими семечки подсолнуха дамочками, которые, фыркая, отворачивались бы от комедианта, — но этот путь привлекал меня меньше всего: я был молод, но тщеславен, юность моя не являлась помехой чрезмерному честолюбию.
Грязный городишко, где по прихоти судьбы я оказался, распахивал передо мной все двери. Двери воровских притонов, борделей, казенных домов, двери пыточных камер и даже маленькую дверцу к лестнице на эшафот, но передо мной могли открыться и двери дворцов, обеденных зал — двери больших надежд и легкой жизни. Тем более что ведьмы все же успели меня кое-чему научить… И это что-то я планировал использовать для своего возвышения.
Решив во что бы то ни стало добиться успеха, я для начала отправился прогуляться по городу. Меня интересовало абсолютно все, мне до всего было дело: я с шести лет не был в большом городе. Подозреваю, что, подчинившись своему неуемному любопытству, выглядел я весьма странно. После того как я пересек несколько мостиков через мелкие речушки — в них плавали картофельные очистки, рыбья чешуя и прочая мерзость, — передо мной вдруг возникло здание городской ратуши. В высоченной башне болтался массивный бронзовый колокол. Дважды в час священнослужители били в него — гул разносился по всему городу. Потом я понаблюдал, как несколько монахов рубят дрова, связывают их в крупные вязанки и таскают к воротам монастыря. Затем мое внимание привлекли женщины, громко спорившие о чем-то. Уперши руки в крепкие бока, они орали на всю улицу. Увидев, что я остановился и внимательно наблюдаю за ними, слегка склонив голову, женщины поспешили завершить свой конфликт и разошлись. Я недолго походил за сборщиками навоза, они бродили с плетеными корзинами, и на лицах их было написано сосредоточенное внимание. «Лишь бы не пропустить особенно крупный кусок навоза», — легко читалось во взгляде каждого. Когда они стали на меня подозрительно поглядывать, я улыбнулся и направился восвояси.
Людской гомон, доносившийся с одной из шумных площадей, привел меня на базар, где я немедленно приобрел на последние деньги пурпурный плащ, широкополую черную шляпу и мягкие сапоги из свиной кожи. Мои более чем скромные финансы на этом истощились. Осталась одна мелкая медная монета. Я надеялся, что на этот потертый кружочек оранжевого металла мне удастся купить себе немного еды. С деньгами я никогда не имел дела, и мне было сложно представить себе, насколько они важны в жизни человеческого сообщества и отдельно взятого его представителя.