— Может, хватит? — спросил Бирс.
— Работаем! — запальчиво крикнул Харман, очертя голову кинулся вперед и нападал, нападал, осыпая Бирса градом ударов.
Трудно было поверить, что это тот же трезвый, сдержанный Хартман, который шага не ступит опрометчиво. Сейчас он безрассудно рвался вперед в неукротимом желании во что бы то ни стало нанести удар; при желании не составляло труда воспользоваться его горячностью. На ринге он, видно, терял голову, ему непременно надо было стать первым, проигрывать он не умел.
Антон пока владел собой, но постепенно терял терпение и готов был вот-вот встретить Хартмана новым сильным ударом.
— Вы сошли с ума! — громко вмешалась Джуди. — Совсем спятили! Прекратите сейчас же!
Хартман не слышал, его красное потное лицо блестело на свету, глаза воинственно горели. Бирс вошел в клинч, обхватил соперника и сковал, чтобы тот остыл.
— На сегодня довольно, — сказал он как можно рассудительнее, чтобы успокоить Хартмана, который прилагал все усилия, чтобы вырваться.
— Мистер Бирс, нам утром на студию, — напомнила Джуди. — А вам в банк, мистер Хартман. Хороши вы оба будете.
— Почему женщины всегда мешают мужчинам заниматься своим делом? спросил Хартман, тяжело дыша.
— Стэн, проведем спарринг в другой раз, — предложил Бирс.
— Обещаете? — Хартман был явно недоволен.
— Клянусь!
Донесся дробный стук каблуков, в зале появилась голая, в одних туфлях Эвелин; держалась она свободно, без всякого смущенья, и похоже, вообще не подозревала, что на свете существует стыд.
— Что-то я заскучала, — пожаловалась она компании. — Все меня бросили…
Она с недоумением воззрилась на мокрых, распаренных мужчин, стягивающих боксерские перчатки.
— Что происходит? — спросила она удивленно.
— Стэн и Тони занимались боксом, — бесстрастно объяснила ей Джуди.
— Бокс? — непонимающе переспросила Эвелин и улыбнулась простодушно. Вдвоем? Неужели вам не с кем сразиться?
Все засмеялись, напряжение растаяло и лишь помнилось смутно, как слабый отголосок мимолетной ссоры.
— Поздно уже, — сказала Джуди. — Пора ехать.
— Незачем вам никуда ехать, — решительно заявил Стэн. — У меня переночуете.
Это был прежний Хартман, голос звучал повелительно, как приказ.
Джуди взглянула на Бирса: все зависело от него. Согласие означало ночь с Эвелин, знойное приключение, о котором любой мужчина мог только мечтать. Хартман, конечно, для того все и придумал: у каждого свой выбор, каждому свое, это так просто, понятно.
Бирс колебался и медлил. Его нерешительность выглядела странной причудой. Разуй глаза, приятель, взгляни, какая женщина: мечта, волшебный сон, вожделение всей жизни!