Вскоре он заметил в ней какие-то перемены — горечь в лице, печаль, заплаканные глаза; что-то происходило в ее жизни, чего он не знал: спросить не решился, а она не сказала.
Спустя несколько дней, когда они на машине ехали в гости, Аня притормозила на красный свет у перекрестка и обронила как бы невзначай.
— Если ты хочешь, можешь переехать ко мне.
— Как? — не понял Ключников и повернулся к ней с невысказанным вопросом в лице.
— Ты можешь теперь жить у меня, — ответила она, глядя на дорогу перед собой.
— А твоя семья? — Ключников непонимающе морщил лоб.
— Все уехали.
— А ты? — он смотрел на нее и не мог взять в толк, что произошло.
— Я осталась, как видишь, — усмехнулась она горько.
Ключников оцепенел, не в силах постичь смысл сказанного. Нет, он понял, но не мог говорить, это было неправдоподобно. Теперь понятно было, откуда у нее эта печаль, заплаканные глаза, горькие складки вокруг рта, надо думать, ей несладко пришлось.
Новость оглушила его, медленно, шаг за шагом он осторожно свыкался с ней, а иначе можно было задохнуться: тугая жгучая радость теснила грудь.
Он еще додумался спросить, почему она передумала, и Аня несколько раз с осуждением покачала головой — ну и ну, мол, ума палата. Он поглядывал на нее, ждал ответа. В конце концов, он получил его.
— Из-за тебя, дурак! — отрезала она, удрученная его тупостью.
Ключников внезапно ударил себя по коленям.
— Поворачивай! — решительно приказал он ей.
Теперь недоумевала она: они ехали в гости, где их ждали — неделю сговаривались.
— Поворачивай! — твердо и настойчиво повторил Ключников. — Быстро домой!
— Нас ждут… — попыталась она урезонить его.
— Обойдутся! — неуступчиво возразил он и ладонью отверг все доводы. Ты что хочешь, чтобы я тебя посреди улицы уложил?
Аня тотчас все поняла, вникла в самую суть.
— Я не против, прохожие советами измордуют, — ответила она, но послушно развернулась посреди улицы, нарушив дорожные правила, и покатила назад.
В тот день страсть захлестнула их с головой, могло сдаться, они угодили в невиданный шторм, волна за волной накатывались отчаянно, и жуть брала — выплывут или утонут?
Он был горд, что она осталась с ним, его просто распирало от гордости, он готов был расшибиться в лепешку ради нее.
По ночам Ключников спускался с отрядом под землю. Он возвращался на рассвете, Аня еще спала, он ложился с ней рядом, и она, сонная и теплая, улыбчиво и томно обнимала его.
Каждое утро, несмотря на усталость и бессонную ночь, у него просыпалось желание, и каждое утро, прежде чем уснуть, они на рассвете любили друг друга.