Строй распался, пленницы толпой стояли у развалин сортира, могло сдаться, что скворечник подвергся налету вражеской авиации.
— Ну ты, мать, как бульдозер, — похвалила подругу Маша, а Вера засмущалась и отнекивалась стыдливо:
— Да что вы, что вы, он сам…
Узницы перешучивались, посмеивались, гомон стоял над толпой, как на рынке в базарный день. Замордованные, затравленные, изнуренные непосильным трудом, они давно не испытывали такой легкомысленной смешливости. Можно было решить, что им посулили скорую свободу, и они с легким сердцем, бездумно поверили в нее.
Но постепенно веселые голоса потухли, смех угас, вокруг установилась привычная подземная тишина. Среди беззвучия они услышали под обломками глухой утробный нечеловеческий вой, сопровождаемый тяжелым вязким плеском. Иногда вой обрывался, и сдавленный прерывистый голос приносил снизу, будто из могилы, одно слово:
— Помогите!
Мертвая тишина висела над толпой, никто слова не проронил.
— Надо ей помочь, — неожиданно предложила Джуди.
Она сказала это по-английски, но все поняли, даже те, кто не знал языка.
— Сбрендила? — повернулась к ней Вера. — Не тебя ли она больше всех мордовала? Мало тебе? Еще хочешь?
— Мы должны ей помочь, — повторила Джуди по-английски и добавила по-русски. — Помогать.
— Это с какой же стати?! — возмутился кто-то в толпе. — Уж тогда она нас точно к стенке своими руками!
— Ты сумасшедшая! — объявила Маша американке.
— Я не есть крейзи, — отказалась по-русски от диагноза Джуди и продолжала по-английски.
Она говорила, что это большой грех, она не может допустить, чтобы человека утопили в дерьме.
— Кто человек?! — рассердилась Вера. — Где человек?! Она человек?!
Голос из-под земли все реже просил о помощи. И вой слабел и прорезался иногда жалобным скулением; понятно было, что охранница теряет последние силы.
— Любой человек, даже очень плохой, есть живая душа. Бог говорит: не убивай! Мы не имеем права лишать человека жизни, — сказала Джуди и прибавила по-русски, чтобы ее поняли. — Это не есть христус.
— Какого черта?! — взорвалась одна из пленниц. — Что вы, американцы, всюду лезете со своими порядками?! Здесь Россия, понятно?! Здесь все можно!
— Мы должны ей помочь, — твердила свое Джуди, и никто не мог ее переубедить.
Все это время Маша молчала, пребывала в задумчивости, и похоже, прислушивалась к голосам, которые звучали где-то вдали. Лишь иногда переводила какие-то слова, когда считала нужным.
— Если ты ее сейчас спасешь, потом будешь очень сожалеть, предостерегла Джуди пожилая пленница, а Маша перевела.
— Я знаю, — кивнула Джуди. — Я готова. Иначе нельзя.