— Секунду, — сказал он, нахмурившись. — Кажется, кто-то из детей вскрикнул…
Мидленд ничего не слышал; однако он был первый раз в этом доме, не знал его звуков, а потому не стал спорить. Но Мабл тоже не слышал никаких криков: ему нужен был лишь предлог, чтобы сходить на второй этаж. Это же так естественно: пойти наверх и посмотреть, не испугало ли что-нибудь спящих детей. Естественно было и то, что он забыл поставить стакан, который держал в руке, и ушел прямо с ним. Мидленд смотрел ему вслед: все было так естественно, что он не обратил на эту мелочь никакого внимания.
Прошло, наверное, не больше минуты, и Мабл на цыпочках уже спускался по лестнице, все с тем же стаканом в руке.
— Ложная тревога, — сказал он. — Обычное дело, когда ты отец двоих детей…
Он снова взялся за сифон и пустил в стакан струю содовой. Потом протянул стакан Мидленду. Молодой человек взял его; вой ветра за окнами вдруг усилился, стекла в рамах дрогнули и задребезжали, слышно было, как по ним хлещет дождь.
— Ну и ночь! — сказал Мидленд.
— Самое время выпить, — безмятежно ответил Мабл.
Утром Энни Мабл проснулась от головной боли — на сей раз это была настоящая головная боль. Ночь была беспокойной; правда, муж, как и обещал, ложась, не разбудил ее. Сейчас он крепко спал рядом. Миссис Мабл повернулась и в сером рассветном полумраке, сочившемся сквозь щели неровно задернутых штор, посмотрела на него. Мабл лежал на спине; редкие волосы его разлохматились, колючие рыжеватые усы сейчас не были отделены четкой границей от грубой, хотя и редкой щетины. Руки его стискивали край одеяла; из открытого рта доносился храп. На большинство людей эта картина произвела бы неприятное впечатление, но Энни Мабл была не из их числа. Она привыкла к своему мужу, и неловкая поза, в которой тот сейчас лежал, и отвалившаяся челюсть, и храп — все пробуждало в ней материнские чувства. Ей захотелось обнять мужа и покачать его у себя на руках; помешал лишь страх, что она разбудит его.
Она стала думать, удачно ли прошел разговор с приехавшим издалека племянником. Она очень надеялась, что удачно. Муж так переживает в последнее время из-за безденежья, иногда он даже ей жалуется на это. И все уменьшает ту сумму, которую дает на хозяйство. Но это еще не слишком большая беда: слава Богу, мистер Эванс, молочник и прочие входят в ее положение. Однако мужа все это ужасно огорчает. Так что миссис Мабл горячо надеялась, что племянник… она была твердо убеждена, что никогда не научится называть этого молодого красавца просто Джим… словом, что племянник сделает для них что-нибудь… Даже наверняка: ведь он вчера так долго сидел у них. Она уже легла, но еще слышала, как они с Уиллом разговаривают… Когда она задумалась о прошедшей ночи, в голове закружился целый рой смутных, непонятных воспоминаний… Она засыпала, когда Уилл зачем-то поднялся наверх. Она помнит, что никак не могла сообразить, что ему нужно. Он прошел в ванную комнату, оттуда донесся щелчок открываемого стенного шкафчика… Наверное, муж хотел что-то показать Джиму. Ничего странного тут нет. Скорее всего, Джима тоже интересует фотография…