Когда гостья ушла, мистер Мабл какое-то время ни о чем другом больше не мог думать. Он дал волю своему разгоряченному воображению, которое на сей раз не только открывало ему перспективы выхода из безвестности, но и подсказывало, какие заманчивые возможности таит в себе его новый общественный статус. Ночь он провел в самых приятных сновидениях. Настроение ему не испортило даже то, что Джон и Винни едва могли делать уроки за мозаичным столом — из-за ребристого золоченого бортика. Не обращал он внимания и на жену, которая долго еще убирала мусор, оставшийся после старой мебели и привезенный с новой, а потом с большим трудом укладывала матрац и стелила белье на ампирную кровать с купидонами.
Мистер Мабл в это время сидел в сверкающей золотом столовой и курил. Он все еще пребывал в блаженном, умиротворенном настроении, не обращая внимания на неудобство ампирного кресла. В передней стоял целый ящик с книгами, которые он заказал сегодня утром. Тут были книги о преступлениях, детективные романы и всякого рода издания, рекламу которых он видел на суперобложках книг публичной библиотеки; об этих изданиях он, пока не разбогател, не смел и мечтать. Он будет распаковывать их не спеша и разместит в гостиной, чтобы в любой момент, когда будет охота, снять с полки, полистать, почитать… Но, конечно же, в его планы грубо вмешались. И конечно же, это опять была Энни. Сначала она просто вошла в столовую, села и тихо — но даже это раздражало мистера Мабла — углубилась в шитье. Мистер Мабл уже в этот момент мог бы заметить, что она собирается что-то спросить: но его так поглотили мысли о мадам Коллинз, о ее карих глазах — наличие денег в кармане лишь придавало его фантазиям смелости, — что, когда жена наконец заговорила, он вздрогнул от неожиданности.
— Уилл, — сказала она, — ты не думаешь, что сейчас, когда у нас есть деньги, можно было бы снова пригласить миссис Саммерс. У меня очень много работы, да еще эта новая мебель…
Мистер Мабл долго сидел молча. Мысли его носились по страницам прочитанных детективов. Он часто напоминал себе, что разоблачение приходит в том случае, когда ты допускаешь какую-нибудь нелепую ошибку. Вроде тех, что бывали у несчастных героев историй, собранных в книге «Преступления и преступники. Знаменитые случаи из судебной практики» Но он — он не допустит подобной ошибки. Миссис Саммерс — существо безобидное, но у нее есть порок, свойственный всем без исключения уборщицам, и этот порок — любопытство. Один Бог знает, что она тут вынюхает. Или что-нибудь услышит от Энни и передаст дальше, в другие дома, куда ходит убирать. Это очень реальная опасность. Мистер Мабл был не против сплетен — он был даже рад, когда о нем распускали слухи. Но сейчас слухи и сплетни совсем ни к чему. Он не может себе позволить такого… Он живо представил, как все это происходит. Энни, без всякой задней мысли, обронит какую-нибудь фразу, а миссис Саммерс, тоже без задней мысли, где-нибудь повторит ее, снабдив подробностями. Тот, кто ее услышит, понесет домыслы дальше, и прежде чем новость дойдет до полиции, вся округа будет бурлить от самых разнообразных слухов, один другого невероятнее. Новая мебель, конечно, и так породила множество сплетен; если к ним добавится что-то еще, жди катастрофы… Анонимные письма в полицию, соседи, тайно ведущие собственное расследование… Конечно, о подлинных фактах пока никому ничего не известно; но мистер Мабл не хотел никаких, даже самых вздорных подозрений — ведь его положение все еще уязвимо. Стоит лишь пробудить интерес полиции, хотя бы к его операциям с валютой, и они легко найдут что-нибудь, связанное с некоторым количеством банкнот, перешедших к нему давней ненастной ночью… Он рискует не только деньгами, спокойной жизнью, мебелью в стиле ампир. В опасности сама его жизнь. Начитавшись книг о преступниках, он давно составил себе представление и о камере смертников, и о способах казни… Его тело сводило судорогой при одной мысли об этом… Нет, никакого риска!.. В воображении он не раз представлял, как его будят ни свет ни заря, в зарешеченное окно смотрит серое мрачное утро, и его, полуживого от страха, тащат по серому коридору в особую камеру, где его ждут петля и люк под ногами… С залитым потом лицом он прогнал эту картину прочь и повернулся к жене.