— Для модели, — пояснил он. — Пусть они по ним стреляют.
Юрий выполнил эту затею, хотя не думал, что будет бой. Он радовался, что все обошлось хорошо в прошедшую ночь, и хотел отдохнуть. А Николай точно боялся безделья. Заканчивали одно, он задумывал другое.
Наконец, все готово к обороне. Довольный проделанной работой Николай приказал бойцам спать, а сам пошел к раненым. У механика-водителя сожженного танка вспухла пробитая осколком нога. Он лежал в жару и отчаянно ругался. Николай подсел к нему и положил руку на лоб:
— Чего бранишься? Ну? Как дела?
— Плохо, товарищ лейтенант. Рана-то пустяковая, да натрудил я ногу за ночь. Вот проклятая, чтоб ей…
Николай успокаивал:
— Ничего, сейчас придет бригада, поедешь в госпиталь.
— Эх, не везет мне. Все ничего было. Полгода за рычагами. А тут на́ тебе! И сразу — так здорово.
— Ты сегодня за двоих сработал, — утешал Николай.
— Да меня засмеют, если узнают, что механик-водитель всю ночь с пулеметом на чердаке просидел…
Вошел Юрий.
— Вот ты где! Пойдем приляжем, отдохнем.
— Сейчас, подойди.
Николай наклонился к уху раненого и сказал ему что-то. Механик засмеялся. Николай погрозил ему пальцем: молчи, мол, и вышел вслед за Юрием.
Они перешли в крайний дом, где спали автоматчики. Николай встал к окну с выбитыми стеклами. Там, в утренних лучах июльского солнца желтели полоски пшеницы. Николай порылся в карманах, достал измятую пачку сигарет, со вздохом посмотрел на нее и спрятал обратно.
— Ты что механику такое смешное сказал? — спросил Юрий.
— Анекдот один. Надо же развеселить человека.
— Расскажи мне.
— Потом, — отмахнулся Николай. — Что же это противничек к нам не жалует?
— Зачем тебе противник?
— Курево уже кончается, — напустил на себя веселость Николай и, подсаживаясь к Юрию, по-свойски ткнул его пальцем в бок. — А мы с тобой удачливые. Легко взяли перекресток.
— Да, выполнили приказ, — произнес Юрий, думая о чем-то своем.
Не догадываясь, что мысли Юрия заняты другим, Николай продолжал:
— Вот не люблю так без дела сидеть и ожидать противника. То ли дело — на него самому наступать.
— Да, — поддержал Юрий, — скорей бы до границы дойти.
— Почему до границы? А что старуха сегодня говорила? Помнишь?
— Ну, до Берлина. Расправиться бы с этим фашизмом — и конец.
— А если дальше придется?
— Дальше — едва ли. Берлин падет — и фашизм падет.
Николаю не нравился слишком спокойный тон, которым говорил Юрий о таких вещах. «Рассуждает, как старикашка!» Ему захотелось взбудоражить этого невозмутимого парня. «Подумаешь, надел погоны офицера, овладел техникой и думает, что достиг в жизни всего». Он чуть было не начал высмеивать Юрия, что тот подбил брошенные немецкие самоходки. Но вспомнив, как Юрий был доволен этим, как у него горели глаза, Николай сдержался. Потом все-таки спросил: