Соня обернулась:
— Почему это? — она готова была обидеться за свою радиостанцию.
— Вот сейчас бы доложить товарищу Сталину и потом батьке моему.
Соня улыбнулась. Комбриг продолжал серьезно:
— Что вы смеетесь? У меня отец — тоже государственный человек, депутат горсовета, знатный токарь. Он за каждым шагом армии следит. Придет с работы и сразу матери командует: переставить флажки на карте.
К двери радиостанции подбежал коренастый танкист в шлеме, с автоматом на груди.
— Товарищ гвардии полковник! Гвардии майор Никонов послал доложить вам: первый танковый батальон переправился за границу в полном составе.
Быстрые глаза его весело горели. Правую руку с вытянутыми пальцами он держал у виска, а левую прятал за спиной.
Соня пыталась подсмотреть, что он там прячет. Танкист заметил ее взгляд и смутился. Командир бригады приказал шутливым тоном:
— А ну, встань, как полагается, товарищ гвардии старшина Ситников. Что это у тебя там?
— Да так… товарищ полковник… Вот разлучаемся с родной землей — я и набрал…
— Цветы! — обрадовалась Соня. — Дайте мне хоть одну незабудку.
Ситников смутился еще больше, сунул девушке букет и, набравшись смелости, сказал:
— Это я вам, товарищ гвардии сержант! — И козырнул полковнику. — Разрешите идти?
— Идите, — засмеялся комбриг.
— Спасибо! — крикнула Соня вслед танкисту.
— Эх, кавалер! Сразу бы с этого и начал: разрешите, мол, вручить сержанту букет цветов по случаю перехода государственной границы.
— Что вы, товарищ полковник! Я его совершенно не знаю.
Комбриг сразу напустил на себя суровость, хотя в голосе все еще проскальзывал смешок:
— А почему вы не знаете лучших людей бригады? Стыдно! Это механик-водитель первого класса Антон Ситников. Сейчас он безлошадник — машина его на ремонте. — И, став уже совсем серьезным, полковник добавил. — Да! Вот что. Передайте шифровкой помпотеху корпуса: «Коробочки восстанавливаются своими силами успешно. В помощь роте техобслуживания из танкистов, потерявших машины, организована команда под началом технически грамотного офицера». Как его фамилия? Эх, запамятовал. Молоков… или Молодцов… Ну, не важно. Передайте так: «Из двадцати двух, шестнадцать — снова в строю». Ясно?
— Есть — из двадцати двух — шестнадцать, — ответила Соня, вытянувшись и прижимая к груди цветы.
Темнело. Полковник выдернул из букета стебелек незабудок, взглянул на него, затем на восточный горизонт. Потом будто спохватился, посмотрел на Соню и сказал:
— Молодчина! Геройски работаете!
Он снова вдруг стал порывистым, быстрым и выпрыгнул из машины.
Пехота уже подходила к реке, Когда все танки и автомашины бригады переправились на другую сторону. Соня не отрывалась от окна. Жители со всех окрестных польских деревень сбежались посмотреть на советские войска, пришедшие освободить их. Они кидали танкистам ветки спелого ранета, кричали, махали руками, смеясь и запевая песни. В одном городке жители вынесли откуда-то большой портрет Гитлера и бросили его на мостовую под гусеницы.