– А не хочешь пропустить бокальчик холодненького?…
– Я, это… в общем…
Из дверей на стоянку вылетела Денбери, боясь что-то пропустить.
– Погодите, мальчики, – помахала она нам.
Гарри посмотрел на нее. Потом на меня.
– Что, значит, планы меняются?
– Надеюсь, – сказал я.
– Оно и к лучшему. Кстати, мне рекомендовали то же самое.
Было почти шесть вечера, когда мы с Даниэл Дезирэ Денбери свернули на мою короткую улицу из трех домов. Бловайны как раз выезжали. На даме было что-то очень яркое» и ее могучая грудь энергично тряслась в такт сияющему «хаммеру», который, урча, преодолевал неровности подъездной дорожки. Они сделали вид, что не заметили меня.
Не желая поддерживать тишину даже в свое отсутствие, Бловайны оставили телевизор включенным на полную мощность. В другом доме у новых жильцов все было по-прежнему Красная «тойота» стояла на том же месте. Мы сделали себе напитки и вышли на террасу, где легкий бриз прощался с уходящим днем. Некоторое время мы говорили о Зипински: Денбери печалило то, что он вел такую ограниченную, эгоцентричную жизнь.
– Для него не существовало ничего, кроме вещей, которые он мог купить, и людей; которых он мог обвести вокруг пальца в прямом и в переносном смысле.
– Так он и жил: из тюрьмы ~ к проповеднику, из зала суда – в зал заседаний совета директоров.
– Я не знаю, Карсон, веришь ли ты мне или нет, но иногда я очень благодарна Всевышнему, что не такая… не такая, как Борг. И, вероятно, не такая, как… эти люди, которых ты преследуешь. Я не могу представить себе пустоту их жизни. Возможно, произносить такие вещи ужасно, но как ты думаешь, может быть такое, что некоторые люди рождаются без души?
Я собрался было ответить, но остановил себя. Я устал думать и умничать, сейчас мне физически хотелось раствориться в чем-то простом и безыскусном. Я поднялся и протянул ей руку.
– Давай зайдем в дом. Хочу, чтобы ты еще поучила меня танцевать.
Утро выдалось ясным и светлым, янтарные лучи солнца, робко проникая сквозь занавески, вселяли надежду на удачный день. Я сварил кофе, и мы выпили его на террасе еще до половины седьмого. Я принял душ. Когда я оделся и пришел на кухню, то увидел там Денбери, внимательно рассматривавшую коричневую коробку на моем столе.
– Карсон, это?…
– Да, – сказал я. – Это последняя маска Трея Фориера.
Она на мгновение задумалась.
– Можно посмотреть?
Я вынул маску и протянул ее Денбери. Солнечный свет отразился бликами на стеклянных зубах и черной лакированной поверхности. Обведенные белым глазницы выглядели угрожающе. Она нерешительно взяла ее в руки и держала на расстоянии, словно чувствуя ее мрачную силу.