- Не простое то дело, Старче. Людишки качаются. Время надобно – разуверить их в бусурменстве да язычестве поганом…
- Время, говоришь?! – голос Старца затвердел. – Да ить людишкам-то молиться кажен день надоть! Ведомо ли тебе, что во времена дальние, когда Русь Московская Ордой Московской прозывалась, людишки в одних и тех же церквах молились, независимо от веры своей? Что полумесяц мусульманов на куполе с крестом православным мирно соседствовал? Хочуть людишки мечеть – нехай будет им мечеть! А коли будет у вас мечеть – новый народ повалит в удел. Прирастать землица будет руками работными да воинскимя. А уж дело твое – завести их в церковь! Словом Божьим и делами своим богоугодными завлечь! Запретом же легко отпугнуть и тех, кто ныне в вере мается, - ни в церковь, ни в мечеть не идет! И слава о вере нашей какая будет, коли силком начнём народ в церковь святую загонять, другую веру посрамляя?! Будто мы на Руси к иноверцам нетерпимы, крест на шею силою вешаем?! Господь наш даже язычников насильно крестить не дозволяет! А ты что?! Рази мурза твой, - Старец кивнул бородой в сторону Хасана, - чинит тебе препятствия в отправлении обрядов православных? Рази отваживает от тебя верующих? Рази наложил запрет тебе на возведение Храма Господня?!
- Нет, Старче, - поп Герасим сидел понурясь, словно нашкодивший кот, - Наоборот. Хасан всячески в людях веру поощряет, никому не возбраняя свому Богу веровать. Мне всячески помогает…Уразумел я слова твои, Старче. Далече ты смотришь и зришь далеко. Прав ты – не поставим мечеть, глянет народишко бусурменский, что негде ему колена преклонить пред Господом, да и уйдеть от нас… Знать, быть мечети в городце!
- Дозволь и мне спросить тебя, Старче, коли не утомили мы тебя своими разговорами? - сказал Хасан, встав со скамьи и в пояс поклонившись Старцу. Мефодий кивнул головою разрешающе.
- Скажи, Святой человек, почему,… - Старец вдруг предостерегающе поднял правицу. Хасан умолк.
Мефодий некоторое время сидел недвижно, прикрыв глаза тяжелыми веками...
Казалось, что отшельник задремал, отрешившись от всего земного. Гости переглянулись, но Старец заговорил глухим голосом, не открывая глаз:
- Вопрошая «почему» - почему снег? Почему дождь? Почему ворог нагрянул? А, того паче, вопрошая «О, Господи, почему?…», обрекаешь ты себя виновным быть в беде случившейся. А ишо, того хужей, на Господа вину возлагаешь… А Господь не могет тебя, аки слепца, за руку по жизни сопроводить. Ибо Бог-то един, а народов, Русь и други земли населяющих, великое множество. Как же ему за кажным уследить? - Старец помолчал, давая возможность гостям понять сказанное. И продолжил: