- Уходят! – сказал боярин Ондрей, глядя вослед ордынцам. – Мы можем догнать и добить их!
- Нет! – твёрдо ответил Степан. – Энто легкая добыча, и она только расхолодит кметов. Они будут думать, что так же легко можно будет одолеть любой чамбул, но так больше не будет. В чистом поле ордынцы гораздо ловчее, чем в лесу. Потому мы и одолели их с легкостью, что лес был на нашей стороне. А энти… - Степан кивнул головой в сторону уходящего войска. - В ставке хана их все одно ожидает лютая смерть, и они знають об энтом, но идут! Потому как обязаны явить хану тело свово тысяцкого.
- Степан верно говорит! – поддержал воеводу Хасан. – Великий хан Тохтамыш не простит им поражения! А тем паче, гибель Баракчи. Они все будут казнены в назидание войску ордынскому.
- Как-то не по-людски энто! – молвил боярин Ондрей.
- А иначе, хану не удержать войско в повиновении. Только лютой жестокостью… Не терпит хан поражений! – сказал Хасан.
В душе Хасана не было покоя после схватки с Баракчей – лишь опустошение… Месть не принесла ему ожидаемого удовлетворения…
Великий хан возлежал на шелковых подушках, потягивая кумыс из деревянной чаши, и вел неспешную беседу с темником Едигеем. Тридцатилетний сын Балтырчака, эмира племени мангытов , Едигей нравился Тохтамышу своей редкой проницательностью и сообразительностью. Он был смугл лицом, обладал приятной, располагающей к себе улыбкой, среднего роста, как и большинство степняков, но плотного сложения, отважен в сражении и умен в беседе...
Великий хан, конечно, слышал легенду о том, что Едигей является потомком ногайского святого Баба Туклеса, но считал, что ее автором был сам Едигей. Не верил Тохтамыш и в то, что Едигей был потомком тридцатого колена арабского халифа Абу Бекра, который, как известно, был тестем пророка Мухаммеда. Зная высокий ум и великую щедрость, с которой темник одаривал преданных ему людей, Тохтамыш прекрасно понимал, что тот заранее готовит себе великое будущее. Но пока он исправно служил ему и делом и советом, Тохтамыш считал, что лучше держать Едигея поближе к себе, чем иметь его в числе врагов.
- Скажи, Великий хан, почему ты пошел походом на Мамая только сейчас, спустя два года после его поражения Московским князем Димитрием? – спросил Едигей, подливая хану кумыс из серебряного кувшина.