– Он признан своим отцом, а это – главное, просто в своем роду он не имеет права на наследство. Что вам еще нужно?
– Убийца всегда убийца! И…
– Я не принуждаю вас к дальнейшим разговорам, но на вашем месте я не кричал бы так громко. Могут подумать, что убийца – вы и, совершив одно преступление, готовы совершить и второе, взвалив вину за первое на невиновного, чтобы завладеть «именем короля» имуществом де Куртилей.
– Вы сами сказали «именем короля»! Именно его именем я требую выдать мне этого человека!
– Нет! И на это у меня есть три причины. Во-первых, монастырь имеет право давать убежище несчастным, а у вас нет права в него вторгаться. Во-вторых, вы ищете Рено де Куртиля, а человека с таким именем здесь нет. В-третьих, если предположить, что Рено де Куртиль все-таки существует, – он никого не убивал. Чтобы покончить с этим делом, мы предлагаем вам поехать в Париж и подать жалобу королю по поводу дела, которое так вас занимает, и я обещаю вам, что королевский суд будет скор и праведен. А этого человека мы сами привезем во дворец.
Братья в белых плащах одобрили предложение командора негромким гулом, но Жером Камар, по всей видимости, усмотрел в этом мирном выражении общего мнения угрозу. Он повернулся на каблуках и направился к двери. У порога он обернулся.
– Знайте, что не все в вашей воле, «славные» тамплиеры! А этот, – он кивнул в сторону Рено, – я уверен, в один прекрасный день заплатит за свое преступление!
– Вот оно как! Значит, нам все-таки придется отправиться к королю! – произнес брат Адам и добавил с едкой иронией: – Ради блага жителей Шаторенара пора Его Величеству узнать, какой славный правитель вершит дела от его имени!
Бальи исчез за дверью, тамплиеры молча покинули зал заседаний и направились в трапезную. Брат Адам вышел последним и увлек за собой растерянного Рено, которому очень хотелось бы понять, что же все-таки здесь произошло. Он приоткрыл было рот, но его провожатый не дал ему заговорить:
– Поговорим позже! Сейчас у нас ужин, мы и так уже на него опоздали, а во время ужина у нас разговаривать не принято.
Пришлось Рено удовольствоваться обещанием Адама поговорить после ужина. За ужином Рено, поглощая с большим аппетитом вкусное рагу из барашка с репой и капустой, пытался привести свои мысли в порядок и не услышал ни единого слова из молитв, которые читал один из братьев, стоя за небольшой кафедрой. Про себя он отметил, что запрет на разговоры во время трапезы не касался командора, потому что тот все время о чем-то беседовал шепотом с капелланом. Очевидно, речь шла о нем, о Рено, – время от времени то один, то другой поглядывал в его сторону. После ужина все чинно проследовали в часовню, но и присоединив свой голос к псалмам, а потом и к «Ныне отпущаеши…», Рено не мог вложить в них душу, занятый необыкновенной новостью, которую только что узнал. Повторяя привычные молитвы – все де Куртили были необыкновенно набожны, – он лишь механически шевелил губами. Только песнь Симеона Богоприимца