- Говорят, что дружить с вами очень опасно, - сказал Руфат.
- Кто говорит!? – спросила начальник санчасти и глаза её яростно сверкнули.
- Земля слухом полнится, - уклончиво ответил Руфат.
- А эта земля тебе не сообщила, что ссориться со мной ещё опаснее?! – не сдержавшись, перешла на крик начальник санчасти.
- Из двух зол выбирают всегда наименьшее, - пожал плечами Руфат. – У нас ещё ничего не было, а гражданин полковник уже на меня волком смотрит, вот сюда на отдых определил, обещал вообще живым закопать, так что...
- Ты вначале определись, какое из двух зол для тебя меньшее, а уж потом решай, - уже спокойным голосом сказала начальник санчасти, накинула на себя халат и, рывком открыв дверь кабинета, приказала стоявшему за дверью прапорщику отвести Руфата обратно в камеру...
... - Покажи список штрафников, - входя в дежурную комнату, приказала Екатерина Александровна. - Кто в какой камере находится?
- В четвёртой – девки, - начал докладывать прапорщик.
- Какие девки!? - повысила голос начальник санчасти. – Развели здесь бардак! Стань, как положено и докладывай, как учили!
- Извините, Екатерина Александровна, оговорился, - вытянулся в струнку побледневший и не на шутку испугавшийся прапорщик. Крутой нрав Императрицы знали все и, горе тому, кто попадал под её горячую руку.
- Докладывай, - погасив гнев, сказала Екатерина Александровна уже спокойным голосом.
- В четвёртой камере – двое «опущенных», в шестой камере – Сергеев, отказник от работы, в «боксике» – Каримов. Предписание есть, чтобы завтра утром, перевести его в девятую камеру.
- Почему в девятую?
- В девятой сидит команда Шамана. Так вроде бы, начальник приказал направить его на «правилку», - сказал, с некоторой заминкой, прапорщик и тут же торопливо добавил: - В камерах больных нет, все здоровы.
- Так исполняй приказ. Переведи Каримова прямо сейчас, чего тянуть резину до утра.
- А если товарищ полковник будет недоволен? – замялся прапорщик. – Видимо, он хотел поморозить узбека в холодильнике ещё одну ночь.
- Не переживай, с полковником я договорюсь, - сказала начальник санчасти и по губам её пробежала злорадная усмешка. – А Шаман пусть научит наглеца хорошим манерам, чтобы тот знал, как вести себя с женщиной. Оскорблять себя, я никому не позволю.
- Слушаюсь, - приложив ладонь к козырьку фуражки, сказал прапорщик. – Разрешите выполнять?
Екатерина Александровна молча кивнула головой и вышла из «дежурки». Покинув помещение штрафного изолятора, она быстрым шагом направилась в свой кабинет, закрылась на ключ, достала из шкафа бутылку с коньяком и фужер, наполнила его до краёв жгучей жидкостью, махом опрокинула содержимое фужера в рот, тут же налила ещё один. Оскорблённое самолюбие властной женщины взывало к действию. Ещё ни разу в жизни она не была отвергнута мужчиной. Наоборот, она, пресытившись очередным любовником, выбрасывала того без всякого сожаления, как использованный презерватив.