А ведь мы в крепости сейчас тоже в самом начале пути, как тогда Илья: и Алексей, и Михайла, и братья мои… Да те же девки… Кто знает, какие нынешние мелочи потом всю их судьбу решат… И всё так или иначе с Анной Павловной связано. Может, она эти мелочи и творит сейчас, незаметно для всех, да и для себя самой тоже?»
И в конце самом, вдогонку уже, еще одна мысль пришла:
«А ведь не все ты, дядька Илья, сказал! То ли сам не понял, то ли не хочешь об этом поминать… Ну да и ладно, я это девкам потом без отроков поведаю… Тати тогда на меня охотились, а Продька ваша сама на Алексея охоту устроила — и получила… Потому как забыла: мужам надо себя охотниками чувствовать, а не добычей…»
Июль 1125 года. База Младшей стражи
После возвращения в крепость Мишка велел Дмитрию распоряжаться дальше, а сам подъехал к телеге, в которой сидела мать. Анна сразу поняла, что ему не терпится переговорить с ней, причем сын заметно нервничал — так, что его беспокойство даже передавалось коню: Зверь под старшиной Младшей стражи беспокойно перебирал ногами и стриг ушами. Не хотелось Анне сегодня еще и с Мишаней обсуждать случившееся в Ратном — уж очень сильно устала за день, однако понимала, что придется. Сына на подворье во время скандала не было, да и от церкви во время «циркуса» с Просдокой он уже, кажется, ушел куда-то. А Осьмы и на службе не было — наверняка в лавку или на склад вместе пошли — очень уж внимательно Мишаня вникал в новые погорынские торговые дела.
По дороге в крепость отроки наверняка старшине рассказали о происшествиях, но в каком виде? Что они вообще во всем этом понимают? Скорее всего, переврали да домыслили по-своему — не поймешь, что там на самом деле было. Оттого сын и беспокоится.
— После ужина поговорим, — не дожидаясь вопроса, сказала Анна сыну.
Мишка спорить не стал, молча кивнул и отъехал, а Анна тут же пожалела об этом:
«К Алексею пойдет. А что тот расскажет — неизвестно. Если несколько баб шум подняли, то ни один муж в причины вникать не станет — все единым махом бабьими дрязгами обзовут. Даже если потом припечет — разбираться не станут, скорее кулаки в ход пустят, а то и железо. А тут с налета ничего не решишь, слишком уж разные интересы схлестнулись… и не приструнишь баб так просто — о судьбе своих детей пекутся… А Татьяна слаба, не справится. Мне из крепости в Ратное возвращаться нельзя, значит, как ни крути, помощница в лисовиновской усадьбе нужна. А кто?»
От одной лишь мысли, что единственный подходящий для этого человек — Листвяна, Анна сморщилась и припомнила чуть не все бранные слова, которые знала. Но деваться все равно некуда: Листвяна и баб приструнит (не гляди, что холопка), и Корнею сумеет все в нужном виде преподнести, да и с Лавром найдет способ управиться. Открыто-то перечить или попрекать не станет, но придумает что-нибудь.