— Но ведь тебя отец любил, правда? — осторожно спросил Николас.
Джейми слабо улыбнулась.
— В этом я никогда не сомневаюсь, — тихо ответила она. — Он один в целом мире любил меня, но, к сожалению, даже это не удержало его дома.
— Ты совсем не похожа на свою мать, да, Джейми? — спросил Николас, когда она очнулась от воспоминаний. Она помотала головой.
— Ирония судьбы. Она и сама говорила, что как будто вовсе не принимала участия в моем сотворении, — печально подтвердила Джейми.
— И что ты об этом думаешь? — спросил Николас.
— Боюсь, что у меня никогда не было матери, — призналась она, отводя глаза в сторону.
Рождество они устроили совсем по-американски. Морозным декабрьским утром Николас притащил домой елочку — небольшую, но такую пушистую, что колючие веточки у нее торчали во все стороны, напоминая ему Джейми. Они украсили ее, нажарили кукурузных зерен и, нанизав их на нитки, развесили вместо бус на еловые ветви. Джейми грызла их прямо горстями.
— Это, конечно, не старые добрые времена, но, по-моему, вышло неплохо, — объявила она, когда они любовались украшенной елкой, держась за руки, как дети.
Он нежно поцеловал ее.
— Дорогая, мы получили в подарок на Рождество друг друга, — сказал он.
Ночью Джейми спала плохо и неспокойно. Ей снился отец. Как будто они стояли с ним по разным концам длинного темного тоннеля, и он звал ее. Она кинулась к нему в эту темень. Но чем быстрее она бежала, тем тоннель становился длиннее, и отец, стоявший на другом конце, был дальше. Она слышала его голос, но в темноте не видела, где он, и начала звать его. Какие-то бесплотные призраки, тени носились по темному тоннелю, она их тоже слышала, но не видела. Они смеялись над ней и гнали ее прочь. Громкий, злобный смех… смех злодеев. И вдруг она увидела отца — он качался на виселице! Они казнили его!
— Папочка — нет! — застонала она, просыпаясь в слезах. — Нет! — Она села на постели, дрожа и всхлипывая. — Не-е-ет!..
Николас вскочил с постели, разбуженный стонами и плачем Джейми, и, не обращая внимания на то, что на нем было лишь нижнее белье, пулей влетел в спальню и почти упал в кровать, обнимая Джейми и прижимая ее к себе.
— О Господи, — прошептал он, чувствуя, как она дрожит. — Что случилось?
— Это ужасно… — задыхалась она, — совсем как наяву…
— Тебе приснился сон, — успокаивал он, нежно поглаживая ее по волосам. — Дурной сон — и все.
— Не уходи, — попросила она жалобно, цепляясь за него, — не отпускай меня…
Ее слезы орошали его кожу. Мягкая, нежная, желанная, она была так близко. Дрожа, она прижималась к нему всем телом, и он чувствовал сквозь тонкую ночную рубашку ее трепещущую грудь, его будоражил тонкий аромат ее духов. И хотя он призывал себя к выдержке, он возбуждался с каждым мигом все сильнее. Не сейчас, твердил он себе с укоризной. Не сейчас… Она сейчас так беззащитна, и он, кажется, никогда не хотел ее больше, и все же…