— А я? — с опаской спросила Джейми. — Я тоже была частью твоей «крыши»?
— Ответ ты и сама прекрасно знаешь, — хриплым голосом ответил он. — Тебя я всегда любил. Хорошего отца из меня не вышло, до твоего рождения я вообще был убежден, что дети — совершенно лишнее в моей жизни. Но все изменилось в тот миг, когда я впервые взял тебя на руки. Ты была единственной отрадой этого брака.
Джейми, моргая, отвела глаза в сторону.
— Мама так не думала, — мрачно заметила она.
Линд слегка сжал ее руку.
— Твоя мать заболела, принцесса! Не ее вина, что она не смогла быть тебе настоящей матерью.
— Я убеждала себя в этом все годы, — запинаясь, сказала она. — Она не знала, что делает, она не виновата, но и я не виновата…
— Ты и не была ни в чем виновата, — резко оборвал ее отец. — Разве твоя вина, что мать заболела. Я подозреваю, что все началось еще до твоего рождения.
— Я так мучилась, думая, что это я такая плохая, — сказала Джейми. — Сначала мама, потом ты…
— У меня не было выбора, — нахмурился Линд. — Такая уж у меня работа. Мне пришлось это сделать, ведь я давно влез в эту шкуру.
— Но я же этого не знала, — сухо заметила Джейми. — Я знала только одно — мама оставила меня, а потом и отец бросил. Сперва мне говорили, что ты умер, потом — что растратчик, что ты скрылся в Европе с дедушкиными деньгами. Но я ничему не верила, не мог ты натворить все это и запросто кинуть меня, оставить одну… а потом я нашла твой рундук…
— Рундук?
— Да, твой армейский рундук, — подтвердила она. — Он стоял на чердаке нашего дома. Однажды я случайно наткнулась на него — там было полно писем, открыток, подарков, словом, все, что ты посылал мне, а они прятали в этот сундук. В тот же день я ушла из дома. И больше туда не возвращалась.
— Это твой дом, — напомнил он.
Она покачала головой:
— Ну и что? Это ничего не значило, да и не значит. — Помолчав, она добавила: — У меня был твой рундучок, он и сейчас, представь себе, у меня.
— Правда? — Он не знал, что и сказать.
Джейми кивнула.
— Он всегда был со мной. Ведь это было единственное, что осталось мне от отца, до той ночи в Триполи.
— Зато теперь у тебя есть я, — сказал он.
— Надолго ли?
— Навсегда, — ответил он. — Не важно, где я и что со мной, сердцем я всегда с тобою.
— Значит, домой ты не вернешься, — заключила она с горечью.
Покачав отрицательно головой, он сказал:
— Не могу, такая уж у меня работа, Джейми. Это единственное, что я умею делать. Я такой, какой есть, тут уж ничего не поделаешь.
Джейми была готова разрыдаться.
— Ну, если ты не собираешься возвращаться с нами в Штаты, куда же ты поедешь?