С ее появлением на свет он стал все больше и больше времени проводить дома. Когда Джейми исполнилось четыре месяца, Линд попросил, чтобы ему сократили нагрузку в «Компании» (это название было в ходу между сотрудниками ЦРУ), и ему пошли навстречу. Он не видел ее первых шагов и не слышал, как она пролепетала свои первые слова, но все же он проводил с ней столько времени, что стал самым близким для нее человеком. У отцов редко бывает такое взаимопонимание с детьми, какое у него было с Джейми. Им вполне хватало друг друга, они не нуждались ни в домашних, ни в друзьях, даже Фрэн была им не нужна.
Линд посмотрел на фотографию жены в бронзовой рамке, стоявшую на столе. Фрэн была по-прежнему привлекательна, красота ее стала еще мягче. Но в ней не было огня. Он взял фотографию и долго разглядывал ее. Фрэн теперь носила короткую модную стрижку; она была снята в голубом костюме и шляпке под Жаклин Кеннеди. Она могла бы быть очаровательной, но в ней не чувствовалось жизни, не было бодрости, жизнелюбия, ничего от той пылкости и силы, которую их дочь унаследовала от него. Линд нахмурился. Фрэн вечно жаловалась, что его не бывает дома, но вот теперь, когда он уезжает куда реже, она словно бы опять недовольна. Забросила дом, свою живопись и даже дочь, о которой так страстно мечтала.
Он положил карточку на угол стола. Когда они привезли Джейми из клиники, материнские заботы, казалось, полностью поглотили Фрэн. Первые три года она была преданной и любящей матерью, ничто не интересовало ее, кроме дочери. Изменения начали происходить так незаметно, что Линд сперва не придал им значения. «Я был недостаточно внимателен, — думал он сейчас с раскаянием, — я никогда не задумывался о переменах в состоянии Фрэн!» Но теперь это было уже очевидно. Большую часть времени Фрэн проводила, запершись у себя в спальне и читая душещипательные романы, вроде «Унесенных ветром». Она грезила наяву, и с каждым днем становилась все более подавленной.
«Насколько я виноват, в том, что с ней происходит?» — спрашивал себя Линд. Он женился на ней не по любви, а потому, что этого требовали интересы дела. Он знал, как горячо она его любит, и все же женился. К несчастью, его отношение к жене не изменилось за последние шесть лет, но кое-что он начал понимать, он испытывал к ней жалость и сострадание. Он уже не был так беспечно равнодушен к ее чувствам и потребностям, но…
Сердитый вопль дочери прервал его невеселые размышления. Стремительно вскочив с кресла, он подбежал к окну. Джейми, явно напав первой, дралась с мальчишкой, с которым за минуту до этого мирно играла. Она повалила его на землю и уселась на него верхом, колотя его своими крепкими маленькими кулачками. «Джейми!» — крикнул Линд. Она не отозвалась, и он опрометью кинулся вниз. Пробежав через холл и выскочив на крыльцо, он перегнулся через перила: