Адъютант оглянулся. Полк шагал по дороге к перевалу. Два других строились на единственной деревенской улочке. Будущий гарнизон Врат Господа. Если те, кому выпало наступать на Вила-Нова, потерпят неудачу, им будет куда отступить. С этими мыслями Пьер повернулся к башне и замер от удивления. Арка над дверным проёмом была отделана зигзагообразной узорной резьбой, определённо французского происхождения. Добрый знак, словно привет от далёких предков, рыцарей или каменщиков, до него побывавших в этой враждебной чужой стране. Скупыми движениями адъютант набросал на бумаге арку, штриховкой обозначил норманнские завитушки.
В тридцати метрах от французика скрючился Красавчик Вильям. Не мигая, следил он за непрошенным гостем. Кисет с повязкой и зубами покоился в кармане.
Генерал влез в седло, проверил саблю, готовясь к дневному марш-броску.
– Что там Пьер делает?
– Рисует, как всегда.
– Боже! – генерал возвёл очи горе, – Есть ли в мире хибара, мимо которой он пройдёт, не накарябав её в блокноте?
– Хочет книжку написать. – доверительно поделился второй адъютант.
Генерал зашёлся своим странным смехом. Батальон повернул к замку. Генерал тронул флягу с вином, заглянул в кожаную коробочку на передней луке, где хранил бумагу и карандаш для записок:
– Однажды я болтал с парнем, написавшим книжку. – он поскрёб подбородок, – Ох, и воняло же у него из пасти!
Собеседник отозвался дежурным смешком.
И тут с надвратной башни запела труба.
Фредериксон злился. Он-то ждал минимум роту французской пехоты, но никак не мальчишку с эскизным блокнотом. Труба заставила французика недоумённо развернуться к замку.
Труба подала голос вновь. Сигнал, в бою приказывавший бы: «Растянуться вправо!», сегодня давал понять затаившимся британцам, какому из трёх заранее оговоренных планов им должно следовать. Две ноты повторялись вновь и вновь, напомнив Фредериксону охотничий рожок. Только охота идёт нынче на зверя покрупнее лисы.
Адъютант дёрнулся было к лошади, но запнулся. Никто на него не кидался, никто в него не стрелял. Устыдившись собственного малодушия, он достал из кармана часы – подарок отца, открыл крышку с выгравированной на её металле надписью, и отметил в углу наброска точное время. Девять без четырёх минут. Опасливо оглядев холм, он приметил второе орудие на южной стороне, но людей, кроме него, не было. Врагов в красных мундирах он вдруг увидел в замке и окаменел. Выстрелы разорвали тишину.
Французский капитан сделал круг по пустому двору. Что-то пугало его лошадь, не помогала ни ласка, ни слова. Грохот ботинок первой роты полка слышался совсем близко.