– Майор! – окликнул Шарпа французский полковник, натягивая кожаные перчатки.
– Сэр?
Понизив голос, Дюбретон спросил:
– Как я понимаю, вы собираетесь спасать женщин?
– Есть такая задумка, сэр. А вы?
Тот пожал плечами:
– Адрадос к вашим позициям ближе, чем к нашим. Да и возвращаться вы будете с меньшей оглядкой… – полковник имел в виду партизан, подстерегавших французов среди северных холмов. – Чтобы разорить это осиное гнездо понадобится, как минимум, один кавалерийский полк…
Он задумался.
– Могу я попросить вас об одном одолжении, майор?
– Слушаю вас, сэр.
– Я нисколько не сомневаюсь, что вы передадите нам наших дам, но я буду чрезвычайно признателен, если вы вернёте нам наших дезертиров…- по-своему истолковав молчание Шарпа, он торопливо добавил, – Нет, не для того, чтобы вновь поставить их под ружьё. Наших негодяев ждёт расстрельная команда. Ваших тоже, полагаю. Кстати, как вы оцениваете свои шансы на успех?
– Они могли быть больше, знай мы, где прячут пленниц, сэр.
– Да уж.
Дюбретон вздохнул и посмотрел в небо, словно проверяя погоду:
– А держалась она молодцом. Я и сам едва не засомневался: действительно мы муж и жена? В конце, правда, нервы у неё немного сдали…
– Трудно пенять ей за это, сэр.
– Вы правы, майор… Странное двустишие… Ритм хромает. Непохоже на мою жену. Поэзию она любит, знает в ней толк и такой промах? С другой стороны, она же не поэт. Да и какой из женщины поэт? Они спят с нами, стряпают нам, ведут наше хозяйство, когда им стихи писать? Напомните, как там: «Губит юности цветенье…»
– Немое заточенье, сэр.
– Да, немое заточенье.
Дюбретон недоумённо поднял бровь и сдёрнул с правой руки перчатку, которую так долго и тщательно надевал:
– Рад был встретить вас, майор Шарп.
– И я, сэр. – улыбнулся стрелок, отвечая на рукопожатие. – Бог даст, свидимся.
– Возможно. При случае передайте от меня горячий привет сэру Артуру Уэлсли. Или правильнее звать его «лорд Веллингтон»?
– Вы знакомы, сэр?
– Учились вместе в Анжере. Забавно, да? Вашего лучшего полководца обучали военному делу во Франции.
Было видно, что этот факт очень развлекает Дюбретона.
Шарп встал навытяжку и церемонно отдал честь. Ему понравился Дюбретон.
– Желаю вам благополучно добраться до своих, сэр.
– Вам того же, майор. – полковник помахал Харперу, – Берегите себя, сержант!
Французы отправились на восток, огибая деревню, а Шарп с Харпером – на запад, через перевал, к Португалии. Кровавый балаган остался позади, и воздух казался удивительно чистым и свежим.
Шарп знал, что вернётся сюда. Много лет назад, в ночь перед схваткой одышливый сержант-шотландец сказал Шарпу одну вещь, крепко-накрепко врезавшуюся тому в память. Солдат, сказал шотландец, – это человек, сражающийся за тех, кто не может сражаться за себя сам. Там, во Вратах Господа, томились в неволе женщины. Они не могли сражаться за себя сами.