Он получил две книжки, одну для народных школ (это сразу же, по обложке, было видно), другую — для последующих ступеней.
Сначала он принялся за первый учебник. «Manuel d'éducation morale, par A. Burdean, Président de la chambre des députés»[5].
Арвид поразился. Председатель палаты депутатов! Третий человек во Франции! Не хуже премьер-министра! И такой человек садится за стол и пишет книжицу для всех нищих школяров своей большой страны! Это мало сказать внушительно. Это трогательно.
И он принялся читать.
«Дети мои, нравственное воспитание помогает нам понять, как вести себя, чтобы стать честными людьми и добрыми французами, подобными тем, какие жили прежде нас».
— Гм. М-да. «Подобными тем, какие жили прежде нас». Гм?..
Он пропустил несколько страниц.
«В чем наихудшая беда невежды? Наихудшая беда невежды в том, что он не сознает, насколько положение его плачевно».
— Гм!..
«В чем польза наук? Польза наук в том, что они помогают нам стать честными».
— Гм?.. Гм?
«Есть ли что-нибудь столь же нужное человеку, как еда и одежда? Да, есть нечто, столь же необходимое человеку, как еда и одежда, — это нравственное воспитание».
У Арвида голова пошла кругом. Да это же чистейшее надувательство! Неужто же мосье Бурдо, председатель палаты депутатов, третий человек во Франции, просто старый шутник? Или французские школьники действительно способны проглотить такое? Шведских школьников на этом не проведешь… Нет, следить за дальнейшим ходом мыслей мосье Бурдо — только понапрасну тратить время. Очень возможно, что он прекрасно выполняет обязанности председателя палаты депутатов. Но в этом… в этом он, очевидно, совершенно не смыслит. Как, впрочем, и я…
В рассеянности он перевернул еще несколько страниц, обнаружил суждения о том, что учитель — это служащий (жирным шрифтом), что он представитель государства; нашел призывы к чистоте, некоторое порицание Наполеону III и другим правителям и тому подобное…
Так дошел он до последней страницы:
1. В природе человека — любить. Кого же любит человек в первую очередь? Сначала родителей. Затем мы любим тех, кого знаем, тех, кто был к нам добр.
2. Кого мы любим, не будучи с ними знакомы? Мы любим своих соотечественников.
3. Кого еще должны мы любить? Мы должны любить всех людей, даже и не французов.
4. Можем ли мы любить немцев? Нет, нечего и думать о том, чтобы любить тех, кто причинил горе Франции и угнетает французов в Эльзасе и Лотарингии.
5. Что же нам делать? Должно отторгнуть от них наших обиженных братьев.
6. Станем ли мы, освободив Эльзас и Лотарингию, платить немцам за зло, ими причиненное? Разумеется, нет; это было бы недостойно французов.