Днем он двигался, словно сомнамбула. Работал он, как автомат. А дома был тих и хмур. Разрыв с Лидией вовсе не исправил его отношений с Дагмар. Какое! Она стала еще дальше ему, еще безразличней, чем прежде. Что бы она ни сделала, что бы ни сказала, все раздражало его. Страсти и прежде не было, но было же доброе отношение! Теперь, когда она, не догадываясь о том, стала помехой его счастью, он начал смотреть на нее иначе. Девочек, Анну Марию и младшую, Астрид, он перестал замечать. Он рассеянно ласкал их, рассеянно слушал их лепет. Однажды, качая Астрид на коленях, он поймал себя на странной мирной мысли: кем ты будешь, когда вырастешь, дитя? Будешь ли ты, как Дагмар, приманившая в свои сети мужчину и почивающая на лаврах, или как Лидия, которая все приманивает одного за другим и не угомонится, покуда старость или смерть не окоротят ее…
Ибо в одном он был уверен: его преемник, кто бы он ни был, не соблазнял ее, но она сама его соблазнила. И еще одно он знал — тот моложе его, может быть, моложе и Лидии. Он сам не понимал отчего, но он знал это точно. А кто уж он такой, этого он не знал, даже смутно не догадывался. И не оттого ли в отвратительных снах тот являлся ему без лица?
…Иной раз что-то сильнее его воли гнало Арвида к Юхановскому кладбищу. Он останавливался у могилы Добельна, стоял и смотрел на камень, безотчетно долго. И читал надгробную надпись:
БАРОН
ГЕОРГ КАРЛ ФОН ДОБЕЛЬН.
ГЕНЕРАЛ-МАЙОР.
В битвах при Поросалми, Сикайоки, Ню Карлебю и Лаппо выказал геройство на службе Отечеству
И сверху, вокруг герба:
А потом он поднимал взгляд на окна Лидии. Там горел слабый свет.
Прошел ноябрь. Тьма с каждым днем все гуще обволакивала зимнюю землю.
Однажды, в декабре, незадолго до Рождества, ему домой прислали от переплетчика несколько книжек. В их числе была «Илиада» в старом переводе И.-Фр. Юханссона.
Запутанная история; книга предназначалась Лидии. Как-то еще ранним летом, — короткая, блаженная пора, в которую теперь не верилось, — у них зашел разговор об «Илиаде». Она никогда не читала ее и очень бы хотела прочесть. И вскоре он напал на «Илиаду» у букиниста и купил ей в подарок. Но книга была так потрепана, пожелтела, что пришлось прежде отправить ее к переплетчику. И вот наконец в руках у Арвида два изящных томика в серой коже с нехитрым тиснением — лира, щит.
Послать их ей? После всего? Но ведь она подумает, что это предлог, попытка к сближенью, выпрашиванье любовной подачки.
Но ведь он обещал ей «Илиаду». И он запаковал томики и отправил с посыльным.
Через несколько часов, уже в сумраке полдня, он встретил ее на улице Королевы. Она остановилась и протянула ему руку.