— Послушай-ка, парень! — повысил он голос. — Запомни раз и навсегда: никто не приезжал сюда до прибытия в Америку «Мейфлауэра» в 1620 году!
— А мои предки приехали, — нахально настаивал канадец. — И другие семьи из Фракции,
— Ты что же, — кипятился инструктор, — хочешь доказать, что ваши Дювали лучше наших Смитов, которые прибыли сюда на «Мейфлауэре»?
— Нет, не лучше, — отбивался парикмахер, — а просто они раньше… Спросите любого учителя истории, если мне не верите.
— Я и сам профессор истории, — вскричал американец и указал канадцу на дверь.
Итак, первый инструктаж во франкоговорящей Канаде вышел, как говорится, комом.
Несколько обескураженные члены комиссии обратились к ленте, присланной из Торонто. Там, первая воспитательно-разъяснительная беседа проходила не менее бурно. На вопрос инструктора, обращенный к вошедшему молодому человеку, кто он такой, тот ответил:
— Я Билл Эйдж, студент Торонтского университета.
— Мистер Эйдж, — наставительно проговорил инструктор, — ваша личность никого не интересует. Важно совсем другое — в какой великой стране вы живете. Когда вас спрашивают, кто вы, следует с гордостью назвать — нет, пропеть! — вашу национальность. Так кто же вы?
— Я Билл Эйдж. То есть, простите, я… я — канадец… по-моему…
— Вы хотите сказать: американец.
— О да, конечно, вы правы. Американец.
— Так огласите же, пропойте свою национальность.
— Я а-ме-ри-ка-нец.
— Вот это совсем другое дело, — обрадовался инструктор. — Я чувствую, у нас с вами дело пойдет. Скажите, как выглядит герб вашей страны?
Несчастный студент поначалу пришел в замешательство, глупо захихикал, но все же ответил:
— Герб?.. Маленький бобер… с торчащими зубами.
— Да нет же! — возразил инструктор. — Орел! Гордый американский орел, который парит над земным шаром и зорко наблюдает за тем, чтобы внизу был образцовый порядок.
— Бенджамин Франклин, — заявил студент, — говорил, что орел обладает скверными моральными качествами, что он часто бывает вшив, а также труслив…
— Мистер Эйдж, опомнитесь!! — Голос инструктора едва не сорвался.
Студент пытался оправдаться:
— Я просто пересказал вам, что говорил Бенджамин Франклин, а он ведь пользуется у вас заслуженным авторитетом.
Инструктор не обратил никакого внимания на разъяснение Эйджа.
— Если вы не будете выбирать слова, — могильным тоном произнес он, — я запишу в вашей карточке: «Подрывной элемент, красный, коммунист»! А пока что отправляйтесь домой и хорошенько подумайте над тем, что я вам сказал. И если захотите процитировать в следующий раз великого американца, обращайтесь к новейшим временам, скажем, к бессмертному наследию Трумэна.