Разумеется, мобила тут же встрепенулась и подала голос.
* * *
Звонил издатель.
Издатель последнее время названивал довольно часто, каждый раз по безупречно нейтральному поводу, вроде бы ни о чем и не напоминая. На самом деле хотелось ему одного — нового ливановского романа или хотя бы, на худой конец, сборника публицистики. При том, что жаловаться ему было грех, прежние (Ливанов не любил определения «старые») книги отлично продавались, регулярно допечатывались или переиздавались в новых креативных обложках. Но издатель жаждал свежака и последние несколько месяцев тихо и деликатно терпел разочарование. Издатель был безупречным интеллигентом в энном поколении, и чтобы вот так звонить в субботу, однозначно вторгаясь в приватность… впрочем, он пока не знал про зоопарк. Ливанов собирался сразу же ему об этом сообщить и тем самым исчерпать разговор.
— Я слушаю.
— Ты где сейчас? — бесхитростно нарываясь на ливановскую заготовку, спросил издатель.
— Да вот, решил сводить дочку в зоопарк. У тебя что-то срочное?
Обычно издатель понимал тонкие намеки. И Ливанов крайне удивился, услышав вместо извинения и прощания:
— Да. Срочное, Дима.
— Ну рассказывай, — он положил на столик крупную купюру и зашагал к выходу.
Лилька отстала, яростно споря о чем-то с юным Герштейном. Старый Герштейн не вставал из-за стола, ожидая счета, хотя, в принципе, ливановской купюры хватало на всех; видимо, надеялся забрать себе сдачу.
— Приезжай, пожалуйста, — сказал издатель. — Как можно скорее.
Ливанов присвистнул. И терпеливо, сам не ожидал от себя, растолковал:
— Я в зоопарке. С Лилей. Володя, неужели это не ждет до понедельника?
— Не ждет, — скорбно подтвердил издатель. — Вообще не ждет.
Фоном к его голосу что-то звучно рухнуло, такое впечатление, будто рассыпался книжный стеллаж. Кто-то с чувством выматерился, женский голос с явным опозданием крикнул истерически: «Осторожнее!». Издатель сказал несколько слов мимо прикрытой, видимо, ладонью трубки. Ливанов ничего не разобрал. Погром у них там, что ли, или обыск?.. Не может быть, не в этой стране.
— Приезжай, Дима, — повторил издатель, и в негромком интеллигентном голосе мелькнула умоляющая нота. — Как сможешь, но постарайся побыстрее. Приезжай.
Ливанов завершил звонок и обернулся к дверям кафе. Лиля и Герштейнов внук стояли в проеме, сосредоточенно склонив головы и соприкасаясь волосами, выглядело трогательно. Впрочем, можно было догадаться: меняются мобильными. Герштейн по-прежнему не выходил, вот и замечательно, прощаться не будем.
— Лилька! — позвал Ливанов.